головная боль и расходы? Обойдусь и без его подачек.
Гордый. Старается быть независимым. Самостоятельным. Не так-то просто в наше время. Если бы не Зак, принявший в салон девятнадцатилетнего мальчишку, который знал о татуировке лишь то, что она существует – неизвестно, как сложилась бы жизнь Ромки. Место ученика обеспечивает небольшой, но постоянной зарплатой, а дополнительные задания от босса – приятным количеством рублей сверху.
Но я почему-то уверена – Ромка справится и добьётся всего. А сейчас – сейчас ему нужна помощь: внимание, дружеское участие, тепло и ласка. Ведь одинокий человек подобен высохшему листу на опавшем дереве. Он будет долго биться на ветру, пытаясь вырваться из плена, дрожать под проливным дождём, стыть на морозе, а по весне, устав противостоять стихиям, сорвётся с ветки и рассыплется в прах, не долетев до земли.
За стеклом дверей крадутся сумерки. Прохладная вечерняя мгла съедает последние лучи малинового заката, а мы собираемся по домам, чтобы провести одну из множества ночей, которая всего лишь на несколько часов избавит от дневных забот.
Часть 7.
Очередное утро. Привычные будни. Кажется рутина, но лишь со стороны. Для нас – бесконечный источник вдохновения и любимая профессия, которая заставляет бежать на рабочее место в предвкушении творческой самореализации. Мы умеем не просто рисовать, а рисовать на коже. Кому-то мы дарим радость, кому-то необходимость, а кому-то уверенность. Не бесплатно, конечно. Но люди охотно меняют деньги на сбывшиеся мечты.
Гурон сегодня задерживается. Крайне редкое событие. Обычно он первый появляется в салоне, но сегодня где-то застрял. Может, велосипед сломался? Но нет. Является с опозданием в полчаса. Святые угодники! Или кто там есть ответственный за небольшое чудо.
В приёмную под аккомпанемент китайского звона заходит отдалённо знакомый нам человек. Велосипеда, припаркованного к металлическому ограждению, не наблюдаем. На такси приехал? Нонсенс для ярого пропагандиста здорового образа жизни. Глаза у всех, как блюдца. И есть от чего.
Наблюдаемый объект лишь верхней частью напоминает нашего Гурю. Родной лохматый триколор, навсегда вставший дыбом от многочисленных экзекуций в бело-сине-чёрный, и хроническая щетина, доставшаяся в наследство от прадеда с турецкими корнями. Оставшаяся бОльшая часть, от шеи до ступней, претерпела разительные перемены под натиском верхней – отягощённой вместилищем разума. Классический тёмно-серый двубортный костюм и нежно-голубая сорочка сочетаются идеально и требуют галстук к завершённому образу офисного менеджера.
От комментариев удержаться сложно с учётом привычного повседневного имиджа - «шорты-майка». Сашок отмечается первым со свойственной изящностью манер и, притворной наивностью в ужасе сплетая руки:
- Грёбаный Франкенштейн… Кто за ночь успел пришить голову Квазимодо к гардеробу О`Генри?
- Гурон… - обескураженный Лисёнок прилип к косяку прохода в рабочий зал, - … а ты там внутри, под гардеробом, прежний?
Даже я не выдерживаю результата сего магического процесса и, старательно пряча улыбку, спрашиваю:
- Гурь, зачем подпольному миллионеру в салоне работать?
Обычный чайник закипает медленно, наш терпеливый и покладистый Гурьян превратился в бурлящий бытовой прибор за несколько секунд.
- По-вашему я должен всю жизнь в трусах ходить! – вырывается под давлением пар и рикошетит в ответ на наши подколы. – Веригин, я же смирился с головой Барби у тебя на плечах! Рома, ты будешь, удивлён насколько я прежний отправившись на-х! Рик, я сюда прихожу на презервативы зарабатывать!
Все умолкаем. Дружеский стёб нынче не катит. Гурон серьёзен и обижен. Быстро пересекает приёмную и, растолкав нас, идёт к рабочему месту, но замирает посреди зала, столкнувшись с Заком.
Лицо Антона в момент осознания непостижимости всех превратностей судьбы напоминает светлый образ великомученика. С долей отрешённости и снисхождения он разглядывает очередное «происшествие» в салоне, а Гурон изучает свои новые ботинки в ожидании оценки босса. Но Зак безмолвно его обходит, как свою собственность, артистичным движением смахивает воображаемую пылинку с пиджака и обращается ко всем:
- Я сегодня отлучусь за расходными… - делает паузу, не отрывая глаз от Гурона, и без единой эмоции добавляет. – Со всеми вопросами – к моему заместителю. А вы, Гурьян Семёнович, не испачкайте рубаху краской и кровью. Вдруг, надумаете поработать.
Зак застёгивает ветровку и направляется к дверям. По пути недовольно ворчит:
- Свадьбы, мотоциклы, смокинги… Весна что ли на них так действует. Ещё одного влюблённого я не выдержу.
До обеда - всего два клиента. Зато после полудня ощущаем себя самым необходимым звеном в экономической жизни города.
Приход «учительницы» был ознаменован волной нового ступора. Прекрасная бабочка вылупившаяся из вчерашней чёрной куколки. Весёлый летний сарафан, шоколадный волос после крупных бигуди, неброская нежная косметика и чуть обнажённая маленькая, почти девчоночья, грудь. Бюстгальтер – лишняя часть туалета, а кружевные трусики кокетливо проглядывают сквозь полупрозрачную ткань. Цель одна – произвести впечатление и охмурить мастера.
Сама не замечаю, как мысленно начинаю её раздевать. Тонкие лямочки скользят под пальцами и падают с худеньких плеч. Растягиваю резинку верхней оборки сарафана и медленно тяну вниз, чтобы почувствовать сопротивление упругих холмиков… Стоп. Гурон, забирай своё лакомство, пока я при памяти и в здравом рассудке. Будешь медлить, приобщу педагога к непознанной стороне чувственных утех. А может и познанной. Тогда ты точно проиграл.
Но, наблюдая за клиенткой, понимаю ради кого она явилась повторно. Желание заполучить тату для сближения с подрастающим поколением уходит на второй план. А в карих глазах под строгой оправой беснуются чёртики в тихом омуте.
- Здравствуйте, - почти шепчет, приветствуя всех, и дарит улыбку только Гурону. Кажется, её не интересует его внешний вид. Ни лохматая цветная причёска, вступившая в конфронтацию с классическим костюмом, ни трёхдневная борода, которая так и не определилась с выбором в противостоянии панк-культуры и общепринятых традиций.
Она не отрывается от его серых глаз и спрашивает всё так же еле слышно:
- Куда мне проходить?
И поскольку все молчат, с опаской шагает к креслу мастера, а вовремя оттаявший Гурон срывается с места и предлагает ей помощь.
Усаживает. А сам плавает в радужных грёзах, рассказывая об ощущениях во время нанесения татуировки. Предлагает обезболить, но она отказывается. Как во сне обрабатывает кожу клиента, натягивает перчатки, снова обрабатывает. Машинку в руку, погружает насадку в колпачок на пару секунд, чтобы закачать краску и начинает наносить контур. О трансферте и кальке даже не подумал. Знает собственную композицию наизусть и рисует сразу иглой по коже. Клиентка о премудростях процесса не ведает и не пытается возмущаться. Закиро редко одобряет такие вольности, но Гурону прощает многое. Он лучший из группы и первый претендент на «мастер-класс».
Лёгкая рука, уверенные линии и ни единого сомнения. А ведь ошибку не сотрёшь. Кожа не бумага. Клиент не безмолвный ватман. Но машинка чарующе поёт, а виртуозное владение техникой нанесения почти не причиняет боли. Лишь слабое пощипывание. Девушка даже не морщится и спокойно лежит в кресле.
Мне нравится наблюдать за Гуроном, но не в этот раз. Знакомый рокочущий звук и чёрный «Suzuki» принёс седока. Сердце учащает ритм, а щёки вновь пылают.
- Проходите сюда, - приглашаю клиентку и рекомендую освободить от одежды место для татуировки.
Она стягивает майку и бретельку бюстгальтера.
Пока обрабатываю кожу, чувствую отклик на каждое своё прикосновение. Ей нравится. Она даже не пытается этого скрывать.
- Что ж, начнём?
Согласно кивает головой и мелодичный голос моей «птички» присоединяется к стройному хору трёх машинок парней.
Заканчиваем один за другим с небольшим разрывом. Сначала Лис выводит к зеркалу специфическую композицию «Старой школы» из нескольких якорей. Следом Сашенька демонстрирует непостижимую геометрию индийской янтры. Мой «Феникс» возрождается через четыре часа и приводит новую знакомую в дичайший восторг.
- Это здорово! Слов нет, - восхищается она, время от времени бросая на меня пристальные многозначительные взгляды.
- Вот инструкция по уходу, - даю ей в руки памятку, а её ладонь, словно ненароком, гладит мои пальцы.
- Спасибо огромное, - отдаёт мне деньги и спрашивает. – Можно я позвоню?
Отрицательно мотаю головой, старательно отводя взгляд. Если посмотрю, то я пропала.
- Не стоит. До свидания.
Вижу – в благодарность за работу хочет обнять, но моя холодность надёжно отталкивает, и она уходит.
Гурон возится дольше всех и, наконец, являет в мир настоящий шедевр. На предплечье учительницы лежит сорванная орхидея, настолько натуральная, что хочется поставить в воду. Крохотные капли росы переливаются на листьях и лепестках.
Впятером любуемся произведением непризнанного искусства. Без слов. Лишь Сашка символическим жестом снимает перед Мастером шляпу.
- Боже… - шепчет клиентка. – Я не думала, что такое возможно.
Её взгляд наполняется вселенской любовью и благодарностью, и обрушивается на своего кумира.
Гурьян зачем-то трёт перчатки салфеткой, вместо того чтобы выбросить. Об оплате молчок. Выполненная работа, несмотря на небольшой размер, из разряда «очень дорогих» и по времени, и по расходным, и по качеству.
Клиентка продолжает любоваться цветком, а я испытываю взглядом Гурона. Сашка и Лис тоже в ожидании. Неужели заранее не предупредил о стоимости? Наверняка знал, что она не сможет оплатить, и всё-таки сделал. Но слабая надежда теплится и хочется верить в здравый рассудок Гурона. Но его словно заморозили. Накладывает плёнку, суёт памятку и берёт её под локоть, чтобы проводить. Это, если не самоубийство, то смертный приговор любимой профессии – точно. Оправдания не будет. Зак не простит. Без его ведома самоуправство не допустимо, не считая откровенного игнорирования неизменных правил любого салона.
- Извините, Полина, - говорю вслед счастливой парочке, пытаясь прояснить ситуацию. Мило улыбаюсь и открываю клиентке «великую тайну» - за всё надо платить. – Вы, наверное, забыли об оплате?
Святая наивность:
- Ой, да, забыла, - спохватывается и бежит ко мне. – Сколько я должна?
Гурон за её спиной жестикулирует, намекая на половину суммы, но я лгать не намерена ради его же блага и называю истинную цену. Для учительницы средней школы цифра за один раз неподъёмная.
- Ох, - только и может произнести она. – У меня сразу столько нет. Я не знала.
У Гури вид обречённого на казнь всеми возможными способами, у его обожательницы – тоже.
- А можно, часть сейчас? А часть в следующем месяце? – спрашивает она у меня.
Но поспешно отвечает ей Гурон:
- Можно.
Сашка, Лис и я отказываемся верить.
- Гурь, - говорю еле слышно в надежде отыскать частицу зачатков разума в потоке страсти, - ты забыл про Нестора?
Но он делает вид, что не слышит меня и провожает учительницу к выходу. Случай с Владом Нестеровым – нашим бывшим коллегой – вспоминать не желает. Закиро сразу
