разливая по кружкам.
Хозяин, отирая от пота мясистое лицо, покачал головой.
– Хвораю я, по ночам задыхаюсь. Как овдовел – хозяйство на мне, едва справляюсь. Дочери замужем, сыновья – один помер, другого убили… Так, посижу с вами, поболтаю по-стариковски. А вы пейте – шнапс у меня отменный.
Я впервые попробовала эту странную горько-сладкую водку с запахом перечной мяты. Ничего, пойдет.
Вилли с Себастьяном оживленно беседовали, вспоминая какие-то прошлые события, а я незаметно хмелела, убаюканная их голосами. Страхи отступили, мысли пошли спокойные, ленивые…
– … к черту! Канальская жизнь! Брошу, да наймусь на корабль, в Новый Свет уеду!
Я подняла глаза. Вилли рядом не было, Себастьян изливал душу мне.
– А что там, в Новом Свете? – поинтересовалась я.
– Известно что – золото!
Глаза выпивохи горели огнем алчности. Он принялся длинно и путано рассуждать о возможности сказочно обогатиться, выменивая, или просто отнимая золото у индейцев.
В лагерь мы вернулись здорово набравшись. Оба. Себастьян пошел к благоверной под крыло (а может, устроить ей хорошую взбучку), я – в свое холостяцкое жилье.
Упала и – как в омут головой.
Меня разбудили толчки и громкий шепот:
– Проснись! Да, просыпайся же!
Какого дьявола! Что еще за…
Я подняла голову:
– Кто здесь?
– Тише, это я.
– Стелла?
Станко, паршивец, решил все-таки подложить под меня сестру!
– Джек, ради бога, только не шуми, она услышит!
– Кто – она?
– Барбара. Я узнала… подслушала…
Девчонка очень волновалась. До меня стало доходить: дело серьезное.
– Объясни, что случилось?
– Джек, скажи мне, это правда – ты… женщина?
– С чего ты решила?
– Я же говорю, подслушала. Ты видел… видела того важного господина, что приезжал сегодня к Барбаре? Это барон фон Борхерт. Они разговаривали у нее в шатре, о чем, не знаю. А потом он вышел, крикнул слугу, чтобы тот подошел ближе, и сказал: смотри в оба, никого сюда не подпускай. Затем вернулся к Барбаре . Меня разобрало любопытство, и я тихонечко прокралась к шатру сзади. Я слышала, о чем они говорили! Барбара рассказала барону, что ты женщина, а он заплатил ей шесть талеров. Он рассмеялся и сказал: такой аппетитной птички мне еще не попадалось! И добавил: в мужском платье она сильнее разожжет желание!
Я сидела ошарашенная новым несчастьем. Предчувствие беды не обмануло. А Барбара – Иуда в юбке. Получила свои тридцать серебряников! У меня возникло острое желание пойти и свернуть ей шею. Только, не время – спасаться надо!
– Тебе нужно бежать, – продолжала Стелла. – Барон страшный человек! Я много слышала о нем: попадешь в его когти, уже не вырвешься. Сущий злодей, им матери в Гамбурге пугают детей непослушных.
– Ты думаешь… он захочет увезти к себе насильно?
– Конечно, если ты не пойдешь добром. Он может пригласить тебя, как лекаря: мол, срочно нужно к больному. Ты не посмеешь отказаться, ведь так?
Похоже, действительно не посмею. Что же мне делать? Бежать? Но как, куда?
– Беги! Он может прислать за тобой даже нынче ночью, прямо сейчас! Тебе лучше перебраться подальше – в немецких землях ты не будешь в безопасности. Иди прямо в порт, найми там лодку, или найди корабль, который плывет в Антверпен.
Я не ожидала от девочки такой рассудительности. И такого сопереживания, желания помочь. От избытка чувств навернулись слезы.
– Спасибо тебе!
Стелла вдруг бросилась мне на грудь. Обняла. Спросила:
– Как на самом деле звать тебя?
– Жанна, – ответила я, чуть поколебавшись.
– Жанна, – повторила Стелла задумчиво. – Как жаль, что ты не парень…
Неужели влюбилась? В меня – какой кошмар!
Но разбираться с ее чувствами некогда. Мысль, что сюда в любую минуту могут нагрянуть посланцы барона, вызывала дрожь.
Девочка помогла собрать мои нехитрые пожитки, покидать их в дорожный мешок. Мобильник я спрятала в карман.
Стелла проводила меня до ближайшего перекрестка, объяснила, как пройти в порт. Потом обняла и расцеловала.
Мы обе прослезились.
– Прощай, сестра! Пусть Бог хранит тебя!
Я, старясь не шуметь, пустилась по темным улицам.
Конец 1 части
