не пустили, сказав, что только вечером, после восемнадцати часов, смогу увидать свою благоверную. Тогда ждать не стал, обойдя больницу, стал высчитывать окно ее палаты на третьем этаже. Потом сбился, плюнул на это занятие и свистнул. Да так, что самого оглушило. Во всех окнах третьего этажа появились мамочки и будущие, и уже родившие. Они подходили по очереди к окнам и разочарованно уходили. Одна задержалась и вдруг стала открывать створки рамы. Это была Наташа. Помахав мне, она ушла вглубь палаты и через несколько секунд показала мне нашу дочь. С тех пор я просто подходил под окна и свистел, всегда хватало одного раза, жена, да и все “мамки” знали на сто процентов, что пришел я, и если Наталья была в коридоре, всегда звали её.
Свист опять помог: жена отозвалась. Крикнул, чтобы шла на мой голос. Сначала увидал ее косынку, потом и ее, прыгающую вниз по камням гривы, куда я еще не успел подняться. В одной руке она держала пакет на треть заполненный грибами и штык, другая была согнута в локте, пригоршней кверху, в ней горкой лежали крупная земляника, редкая черника смотрелась синим вкраплением в красное . Жена протягивая мне руку, сказала:
- Попробуй, какая вкусная, я уже наелась, там ее много на скалках.
Я послушно протянул руки, сложенные лодочкой, и сразу почувствовал запах ягод, у меня даже скулы свело, как от лимона. Не стал тянуть удовольствие и сразу отправил дар Натальи в рот. Против моего ожидания они были сладкие, только небольшую кислинку, придавала черника. Не успел всё это сесть, как Наталья была уже в автобусе, крикнул только, чтобы нечего не трогала – опасно. Жена постояла немного, дав понять, что не очень-то ей и страшно, и вышла из машины. Поинтересовалась, что там внутри круглое, железное. Что в тех коробках, лежащих под деревянной трухой. Я ответил: - похоже это мины. Коробок там не заметил.
Снова залез в автобус, предварительно отправив Наталью за большой валун метрах в двадцати о греха подальше. Взяв одну из мин, стал рассматривать ее. Вес небольшой, граммов четыреста, сталь тонкая, снизу отверстие, закрытое эбонитовой пробкой, то, что оно для взрывателя, определил сразу. Форма похожа на тонкую перевёрнутую сковородку. Под кучей листвы увидал металлические коробки. Сердце сразу дало знать – что-то интересное. Потянул одну из коробок, это была лента с патронами к пулемету «Максим». Дальше, потихоньку снимая деревянную труху, достал дюжину противопехотных мин (без взрывателей), на самом низу лежали оцинкованные коробки с патронами для винтовки «Мосина», и рассыпанные по полу двадцать ручных гранат «Ф-1» (лимонка), с полной жестяной коробочкой для хранения запалов.
Этому я рад был как ребенок, не часто найдешь патроны в цинках через семьдесят три года после боев. Когда достаешь оттуда патроны, они блестят, как будто вчера сошли с конвейера, а если потрясти у уха, то слышно, как внутри порох шуршит. Осечки такие патроны дают очень редко. Гранаты в поиске попадаются часто, то в котелке находишь, то в каске, а то и просто на бруствере траншеи, но все они нерабочие. Запалы от времени и сырости приходят в негодность и взрываются только в костре. А тут такая удача! Вскроешь такую жестянку, там двадцать штук рабочих запалов, обёрнутых в пергамент, даже номер упаковщика прочитать можно. Вывинчивай пробку “заглушку” из гранаты, вставляй запал, все – граната готова к бою. Бой у нее хороший, достанет и за двести метров. Я как-то их взрывал, ну так нормально «чпокают», не как в кино обычно показывают.
…Имел удовольствие в прошлом году, «подогнал» мне знакомый пяток рабочих запалов. Приехал в лес, снарядил одну “лимонку” прилег возле ёлочки. В одну руку взял телефон с включенной камерой, ну, чтобы снять взрыв да в Ютуб потом выложить. В другую взял гранату, разогнул усики у «взрывака», вытащил кольцо. Бросать лежа неудобно, да еще телефон держать надо наготове. В общем, лег на живот, с одной стороны ёлки, держу телефон, с другой руки кидаю «эфку». Она же зараза метров через пятнадцать полета ударяется о ствол березки и падает на землю. Видя это и понимая, что накроет меня осколками, лихорадочно, передвигаясь как гусеница, прячу тело за ель. Взрыв, звон в ушах. Выглядываю, березка срублена под корень, черный дым, как от резины, только запах другой. Глянул на ёлку, за которой прятался – пару осколков покарябали её ствол чуть выше того места, где лежал только что. С тех пор стараюсь кидать подальше, чтобы не ближе тридцати метров от меня они рвались.
Вытащив все из автобуса, принялся рассматривать, соображая, что можно забрать с собой, не рискуя нарваться на статью уголовного кодекса. Мины, гранаты и пулеметные ленты придется спрятать здесь, до лучших времен, когда приедем на неприметной, не нашей с ребятами машине, лучше зимой и заберём все спокойно «домой». Цинки с патронами и запалами можно забрать. Даже если при проверке на дороге их найдут сотрудники полиции, скажу: «Не знал что внутри цинков, думал – клад». Надписи на них не сохранились, только герб царской России с двуглавым орлом был виден.
Подошла Наталья, поинтересовалась, что дальше буду делать с найденным. Она точно знала, что здесь оставлю мелочь, а все остальное загружу в машину. Перспектива везти запрещенные законом вещи в отпуск не радовала. Как смог успокоил жену, сказав возьму только запечатанные цинки. Остальное припрячу здесь, на месте. Вроде поверила. Пошла в сторону горки, продолжать поиски грибов. Я продолжил осматривать автобус, и место водителя. Домкрат, несколько ключей да “кривой стартер”, вот и все, что нашел в кабине.
Чтобы скорей закончить с патронами, перенес их поближе к дороге, прикрыл ветками. Вслед за женой поднялся на гриву. Это была покатая скала, идущая с севера на юг, шириной около двадцати метров, с вросшими в камень соснами, только дорога разделила скалу неглубокой трещиной надвое. Впереди увидал пологий спуск к высохшему болоту, по которому шла дорога. Она отличалась от болота только более высокими березами и зеленью травы на ней. Запищал детектор, осторожно стал лопатой убирать камни. Первое, что увидал, была железная проволочная ручка, как у оцинкованных бачков для кипячения белья. Следом за ней показался высокий бок противотанковой мины с сохранившейся темно-зеленой краской. Крышка корпуса в нескольких местах пробита ржавчиной. Осторожно выкопав её, отнес с дороги подальше к скале. Они, мины, особой опасности не представляют сейчас, когда прошло более полувека, но меры предосторожности соблюдать нужно. Это я усвоил ещё пацаном.
…Выплавляли мы тогда с ребятами в костре тротил из «лимонок», делали гранаты “пустышки”. Бросили как-то одну в костер, без взрывателя, сами же дальше искать пошли, то чего не теряли, тыкая проволочными прутьями по брустверам траншей. Взрыв прогремел так неожиданно, что мы даже сначала не сообразили, что произошло, но свист и шлепки осколков о дерево я запомнил на всю жизнь. Пацаны, которые были старше нас, потом объяснили нам «салагам», что «ф -1» в годы войны иногда снаряжали дымным порохом, что в костре они взрываются почти сразу.
Теперь, чтобы выплавить тол, просто кладу находку в ведро с кипятком, тол при кипении и вытекает. Многие коллекционеры заказывают нам те или иные «холощенные» военные изделия. Да и платят обычно нормально. Это только музеи боевой славы все норовят «на халяву» получить.
Прошел по дороге почти до болота, пусто. Вернулся назад к проходу в скале. Огляделся, справа на гребне гривы увидал моток колючей проволоки. Стал подниматься наверх, цепляясь за выступы камней и корни сосны, росшей у самого края , сильно мешали мне карабкаться вверх лопата и миноискатель. С трудом поднял на гриву свои сто килограммов. Их за сильной отдышкой присел на ствол поваленного ветром дерева. Справившись с дыханием, закурил. Моток проволоки был передо мною, а конец ее уходил дальше по вершине холма. Почти у самых ног увидал траншею, которая была прорублена по гребню скалы на глубину сантиметров девяносто – метр. Закончив отдых, осторожно ступая по щебню пошел вперед. Почти сразу запищал детектор, показывая на экране наличие цветного металла, сразу определил по звуку – «настрел». Если стреляные гильзы есть, значит – здесь был бой, и поиск должен быть удачным. Двинулся вперед по дну траншеи, размахивая, как косой, детектором. Не стал обращать внимание на слабые сигналы от винтовочных гильз, ждал громкого сигнала от железа.
Вдруг удар и громкий «лай» моего миноискателя, я даже опешил. Впереди, воткнутая дулом вниз, стояла винтовка, точнее не вся, а ствол с рамой. Приклад сгнил, затыльник приклада лежал на земле рядом, ржавые шурупы торчали из его отверстий. Вокруг ствола «трехи» остатки дерева от ложа, их держали обжимные кольца, да в прогнившей стенке магазина виднелись латунные бока патронов. Чуть в стороне лежала каска с гребнем, у нас такие зовут «Халхинголками».
Попытался выдернуть винтовку, но не получилось одной рукой. Прислонил миноискатель и лопату к брустверу окопа, присел на корточки возле неё. Сразу в глаза бросились маленькие тонкие косточки рёбер, они как бы обхватывали ствол винтовки. Мелькнула мысль: «Чей боец?» Потихоньку разгребаю руками хвою, щебень гранита. Почти сразу рядом с позвонками вижу смертный медальон. Форма его такая, ну, если у вареного яйца срезать округлости вдоль с обеих сторон, середина будет очень похожа на жетон. Металл с отверстиями для шнурка и цифрами. Такие встречал раньше, но они были «гансовскими». От парней слышал, что во время «Зимней войны» у финнов были похожие жетоны. Значит, боец – финн, один из пропавших без вести в 1939 году.
Очищаю потихоньку руками дальше, нахожу ремень. Он застёгнут, с подсумками для патронов, из под осыпавшегося песка торчат сапоги, со сгнившими на швах нитками. Кожа добротная даже после стольких прошедших лет. Из голенища вместе с берцовой костью торчит финский нож «пуукко». Очень редкая находка. Примерно такой формы нож, будучи «шпанюком» я носил за спиной на поясе. Правда, это была обыкновенная «финка», выточенная из плоского напильника с наборной из цветного пластика ручкой. У этого ножа ручка была аккуратно вырезана из витой или карельской березы, любовно отшлифована хозяином. Ножны из грубой кожи, по краю
