проще простого, – улыбнулся Андрей, но в этот момент пламя в светильнике начало меркнуть.
Владелец таверны выразил удивление, взял в руки фонарь и сообщил присутствующим, что емкость с маслом пуста, и пока он не погас совсем, необходимо ее заполнить топливом.
Андрей сообщил, что должен временно удалиться, чтобы принести масла для светильника, а заодно и позвать халдейку для заказа.
Какое-то время Пронти и Дукс сидели молча, ожидая скорого возвращения Андрея, но тот все не появлялся, светильник окончательно погас, и они находились в полной темноте и тишине.
– Послушай, – начал первым Вергилий, – а этот твой раб Шумахер вполне здоров?
– В каком смысле? – решила уточнить Камилла.
– Создается впечатление, что он временами не совсем нормально себя ведет, – вполголоса сказал командир когорты.
– Я не замечала.
– Кривляется, паясничает, намеки и шутки в ваш адрес неуместные отпускает.
– Ты, Вергилий, сам не прочь порой пустить колкость в мою сторону.
– Камилла, вы сравнили! Я хоть и не патриций, и не из богатого домена, но все же свободный человек, а не ваш невольник. Мои рабы за такие вольности в общении со мной были бы подвергнуты жестокому публичному наказанию, чтоб другим неповадно было. Мой раб – это моя вещь, моя собственность. Он не имеет права в моей усадьбе даже дерзко мне в глаза посмотреть, – рассуждал Пронти.
– Шумахер не был рожден рабом. Он появился на свет из чрева свободной женщины, и его зачал свободный мужчина.
Он в неволю попал случайно. Разве, будь захвачен в плен и обращен в раба, ты станешь в душе низким и презренным? –задала вопрос Камилла.
– Вы сравнили. Я – мастриец, а он северный варвар, неотесанный барбариан!
– Вергилий, этот человек намного образованнее меня с тобой. Уровень познаний окружающего мира Шумахера стоит в одном ряду с пониманием Вселенной нашими философами.
Он только строит из себя такого простачка, а сам в это время насмехается над нами. Он хитер и изворотлив, ведет свою партию, как вздумает. Ему так просто пасту на уши не навешаешь.
– Даже такая интриганка, как вы?
– Вергилий, я всего лишь женщина в мире мужчин. Вы, мужчины, этот мир строите и изменяете, а мне остается только подстраиваться.
– Так давайте, я пропорю Шумахеру брюхо, чтобы не умничал и не пытался вас оскорблять.
– Если так надо будет, то я тебе скажу, но пока он мне нужен живым, – ответила Дукс.
– К чему? Вы можете позволить теперь тысячами топить такой скот в водах Елты, а на следующий день на невольничьем рынке опять закупать этот товар, – посоветовал Пронти.
– Шумахер – необычный раб. Думаю, ты испытываешь к нему симпатию. А со временем это чувство в тебе будет только расти.
– Да, он прост в общении и обаятелен, – заметил Вергилий. – Но варвары все коварны, ленивы, плутоваты. Не могу понять, зачем они вам сдались?
– Кто?
– Кто, кто? Шумахер, да еще этот Челентано, чтобы ездить по Нефиде и рисковать своей жизнью ради них, – удивлялся Пронти.
– Нужны мне эти двое и еще третий – Грегори. Он пока не объявлялся, но появится обязательно, – сказала Камилла.
– Вы так уверены?
– Да, пока они живы, их будет тянуть друг к другу некая сила. То есть я могу держать у себя только Шумахера, а остальные придут к нему. Вопрос только, когда и с какими умениями и целями.
– А коль одного из них убьют?
– Тогда все пропало. Вот поэтому я и желаю опередить в этом деле Танатоса с Кербером. – Мне сказали, что я должна собрать их троих вместе.
– Кто сказал? – спросил Вергилий.
– Боги и Луций.
– Мой командир?
– Да, уже после смерти, из другого мира.
– И что тогда?
– Ты видел этот город на стене?
– Да, – в темноте кивнул головой Пронти.
– Он расположен на северо-запад от Минги-Тау и немного на северо-восток от Алайи Фесалийской.
– Вы там были?
– Не знаю или не помню, но во сне летала над этим местом, – задумчиво произнесла Камилла.
– А что случится, когда вы их троих соберете?
– С кем случится?
– С Вами и с ними.
– Вергилий, у меня могут быть свои маленькие женские тайны?
– Наверно.
– Тогда давай сменим направление нашего разговора, который, я надеюсь, останется между нами.
– Давайте, – сказал Пронти, а потом подумал: «Так-то ты мне и расскажешь правду, кто и для чего тебе нужен, Камилла Дукс – хитрая лиса-хищница».
Андрей медленно и тихо отодвинулся от отверстия в стене, разделявшей кладовку, где он сейчас находился, со своим кабинетом. С той стороны проем прикрывался материей на стене, а с этой дверка была заранее открыта. Андрей, петляя по коридорам, двигался к своим гостям. «Значит, Саша тоже у нее. Это плохо. Но он жив, я не поверю в это счастье, пока не увижу его воочию. А до Грегори она не добралась.
Впрочем, и я тоже. Вот значит, для чего она столько в отлучке была. Она обладает информацией, относительно проникших в этот мир. Ой-ой-ой, ее слова еще ничего не значат.
Она могла догадаться, что я их подслушиваю, и вбросила дезинформацию. Сейчас, главное, унять свои эмоции относительно Саши. А кто для нее этот солдафон Пронти? Прислуга? Не похоже. Любовник? Нет, он не того поля ягода, что Дукс. Ах да, он служил у ее мужа. По-всей видимости или имеет свой интерес в делах Камиллы, или по старой памяти за деньги в походе исполнял роль телохранителя.
Может, она с ним и перепихнулась пару раз, только в столице она станет ошиваться в более высоком обществе. Для чего же мы ей нужны на самом деле. Главное – не позволить ей одновременно собрать меня, Челентано и Грегори. Ишь ты, сделала вид, что город мой знает. А еще она сказала, что согласно неким законам мы должны встретиться. Кто же мы тогда такие, часть чего и сколько нас? Понятно, этого у нее не спросишь. Да и с ее характером, такую лучше не злить. Радует одно – убивать меня она не только не станет, но и попытается до поры до времени оберегать», – с такими мыслями и пузырьком, заполненным маслом, он вернулся в кабинет и зажег фонарь.
– Тебя только за Дитом посылать, – буркнул Пронти.
– Я подумала, ты про нас уже и забыл, – Камилла подозрительно посмотрела на Андрея.
– Сейчас подадут сюрприз, я дал команду его приготовить, оттого и не появлялся, – извинился за задержку владелец таверны. – А чего это вы сидите с такими кислыми лицами?
– Ничего приятного в посиделках во тьме я не нашла. Если бы такое случилось не в твоем заведении, а другом, то моей ноги больше там не было бы, – возмущалась Дукс.
– Госпожа, я ж перед тобой извинился и объяснил причину, – оправдывался Андрей, зажигая светильник, заправленный новой порцией масла.
– Сначала испортили мне настроение, а потом принимай извинения, – не унималась Камилла.
– Кто испортил? Покажи мне этого негодяя, и я его мигом калекой сделаю, – перешел на шутливый тон Андрей, помолчал, а потом добавил. – А-а-а, я все понял. Тебя обидел Вергилий, он в мое отсутствие в темноте пытался к тебе приставать, да?
– По-моему, кого-то уже и инвалидом делать не надо. Он такой есть от природы, – Пронти посмотрел на Камиллу и покрутил пальцем у виска.
– Сейчас посмеетесь от души, я только за угол отойду и дам команду к началу, – Шумахер по-детски улыбнулся, шагнул за порог в темноту, дошел до поворота, махнул кому-то рукой, а сам прислонился к стене, наблюдая издалека. Сразу после этого в темном проходе начали появляться фигуры людей, сверкнул металл. Пронти не мог различить ни их одежды, ни вооружения, ни социального статуса. Это были мужчины, по очертаниям он заметил, что в руках они держат длинные предметы и направляются в его сторону. «Шесть воинов с мечами, – сумел сосчитать Пронти и подумал. – Вот тебе и клоун-Шумахер. Вот тебе и таверна без бырла. Сейчас он напоит меня с Камиллой нашей собственной кровью.
Ничего, шестерых в дверях я смогу остановить, но если это профессионалы, то ненадолго. Первым делом, надо быстро запереть дверь изнутри».
Вергилий сделал два шага, взялся за ручку двери и дернул на себя. Дверь качнулась, но продолжала оставаться на месте. Он дернул еще сильнее. Результат был аналогичен.
Дверь была намертво прикреплена то ли крюком к стене, то ли стопором к полу. Пронти вернулся в комнату, схватился за стол и загородил им вход в кабинет. «Западня», – тихо выдохнула Камилла. «Спрячьтесь за стену, я попробую их остановить», – сказал Вергилий. Камилла не сдвинулась с места и негромко произнесла: «Стоило ли выживать в песках и возвращаться с золотом и каменьями домой, чтобы так нелепо погибнуть. Может, это заговор не Шумахера, а кто-то повыше и поглавнее решил прибрать к рукам мой груз прямо в порту? Шумахер же выступает в качестве орудия».
Воины остановились и стояли по трое друг за другом у каждой стены, не двигались, ожидали. «Чего они ждут, подмоги? – сам у себя спросил командир когорты. – Ага, появились изогнутые древка – еще и лучники». «А это что за зверь?» – Камилла указала пальцем в темноту. Из-за поворота, позвякивая металлом, вышел медведь и двинулся к осажденным. Его вели на двух цепях четверо мужчин. Шесть воинов, держа мечи наизготовку, стояли у стены, лохматое чудовище пробиралось вперед, а из прохода вышло еще около десяти фигур.
– Я думал погасить фонарь, чтобы нападающие нас не видели, но медведь по запаху нас отыщет и растерзает. Без света в такой ситуации еще хуже, – прокомментировал свое положение Пронти.
– Вергилий, как думаешь, к чему это представление? Не проще ли было нас тихо отравить? – спросила Камилла то ли у Пронти, то ли у себя.
IV
Зал заседаний Мастрийского сената представлял собой, если смотреть сверху, разрезанный пополам эллипс. В центре находилась трибуна для выступающих. Рядом с ней в чаше на треноге горел священный огонь, зажигаемый в дни собраний. На двенадцати рядах, расположенных ступенчато, умещалось восемьсот кресел, изготовленных из красного дерева. Кроме трехсот трибунных и такого же количества доменных сенаторов в заседаниях могли принимать участие без права голоса члены императорской семьи, высокопоставленные муниципальные чиновники, весталки и специально приглашенные граждане Ориса или послы иноземных держав. Места всегда хватало всем. Особенно, если вопросы, поднимаемые на заседаниях, были второстепенными, и сенаторы в силу различных причин на них отсутствовали.
Потолки в сенате были высоченными и держались на мощных мраморных колоннах. Сейчас на дворе стояла зима, поэтому помещение отапливалось при помощи системы подогрева воздуха, но не влажного, как в термах, а сухого, поступающего по трубам из печей.
Заседание сената по случаю праздника в честь богини Эриды подходило к концу. Номенклатор объявил, что сейчас речь будет держать император Мастрии Бернардо Кавальканти. Седовласый мужчина лет семидесяти со стриженой бородой в пурпурной мантии, наброшенной поверх шерстяной туники, поднялся со своего места во втором ряду и медленно прошагал к трибуне. На голове у него была золотая диадема, украшенная разными драгоценными каменьями, среди которых преобладали красные рубины. В зале раздались аплодисменты. Так сенаторы в очередной раз за сегодняшний день поприветствовали своего монарха. Император оперся о трибуну, приложил правую руку к груди в знак приветствия, прокашлялся и начал монолог: «Дорогие сенаторы и гости
