восприятии массами были существенные различия.
Согласно официальным канонам, в идеологической основе Советской власти лежала философия марксизма. Последняя рассматривалась при этом чуть ли не как наука. Область социального знания, основанного на опыте и потому имевшего в своей основе серьёзную методологию. Однако фактически идеологическая система функционировала как церковь, проповедовавшая религию марксизма-ленинизма. Подобно схоластике дремучего средневековья, основным аргументом в идейных спорах зачастую выступали ссылки на авторитеты. «Церковь» эта исправно собирала десятину в виде партийных взносов и иных поборов с трудящихся. Однако при этом в ней практически не было веры. Это стало особенно очевидно на закате Советской власти, когда начались трудности. Многие «идейные вдохновители», так здорово кормившиеся от прославляемой ими идеологии, побросали свои партбилеты и принялись проклинать то, что они теперь называли исторической ошибкой. Многие же простые люди всю дорогу в основном тупо подчинялись, потому что так было надо, потому что иначе накажут. Подчинялись, толком не понимая на уровне разума, зачем и почему.
И всё же была существенная разница с нынешней идеологически гнилой эпохой. Подрастающие поколения получали тогда в школах знания, основанные на серьёзной научной методологии. Мы были тогда самой читающей страной. Причём читающей признанную всем миром классику, написанные ведущими учёными популярные обзоры достижений науки, открывавшую новые горизонты фантастику и т.д. Поэтому не было ничего удивительного в том, что многие хорошо образованные, критически мыслящие представители интеллигенции, даже если они по-прежнему разделяли идеалы, стали настороженно относиться к власти, видя у неё вопиющий разрыв между словом и делом.
Однако со второй половины 80-х годов 20 столетия, когда начался тотальный развал великой страны, само мировоззрение людей начало горбиться не по-детски. Из мутной воды человеческого невежества всплыло много всякой нечисти: экстрасенсы, гадалки, астрологи и т.д. Джонни уже тогда интуитивно понимал, почему это работает. То есть работает, конечно же, не в плане лечения и не в плане реального предсказания будущего, а в смысле отъёма денег у доверчивого населения.
Его мама знала, что он болен. Согласно понятиям официальной медицины, неизлечимо. В том смысле, что до конца своих дней он будет чувствовать себя плохо, лучше ему уже никогда не станет. Даже врачи платных медицинских центров, возникших в результате кооперативной злокачественной трансформации советской медицины, говорили его маме и ему это открытым текстом. Максимум же, что мог предложить самый продвинутый государственный институт,– это пункционную биопсию «для уточнения диагноза». Джонни, пребывавший в состоянии постоянного отчаяния, был уже морально готов даже на то, чтобы от него отщипнули кусочек ткани для гистологического исследования – лишь бы узнать, что с ним будет дальше и вдруг у него есть хоть какой-нибудь шанс. Однако, как неприязненно говорили медики, мать больного отказалась. И сколько он маму не упрашивал, она была непреклонна.
С другой же стороны, она не хотела терять единственного сына, тем более что ей было уже за 50, и больше у неё своих детей быть не могло в принципе. А потому, не жалея никаких денег, таскала его по всяческим шарлатанам. Джонни же всеми фибрами души ненавидел экстрасенсов. Он считал их невежественными мошенниками, наживавшимися на чужих страданиях. И в то же время он не мог твёрдо сказать НЕТ своей маме, когда она принималась его уговаривать, приводя в качестве основного довода то, что деньги она уже отдала. У него вообще с детства была с этим проблема – сказать нет так, чтобы даже и не пытались настаивать. И потому ему приходилось раз за разом, нехотя и озлобленно, выполнять чужую волю. А ведь для него это было таким стрессом, наблюдать с отвращением и яростью, как за мамины деньги с ним совершали эти шарлатанские трюки.
Со знакомыми же, когда ему пытались доказать, что вот, мол, бабки-знахарки же кому-то помогают, излечивая безнадёжных больных, Джонни резко отвечал примерно так. Что если бабки хотят доказать свою правоту, то пусть сделают следующим образом: Возьмут две большие, т.е. многочисленные, группы больных. В одной и той же стадии заболевания, тщательно и достоверно установленной независимыми экспертами. Одна группа пусть ходит к бабке. А другая, контрольная группа, пусть получает в точности то же самое лечение минус бабка. И если в бабкиной группе будут статистически значимые положительные результаты на фоне контрольной, то бабке надо дать нобелевскую премию в области медицины и физиологии. Однако – и Джонни не скрывал, что ему в это не верится – он знал, что в этом нет необходимости. Потому что эти бабки и все им подобные – сплошной обман.
Теперь Джонни понимал, как и за счёт чего этот обман расцвёл прежним цветом. Он представлял себе одинокую женщину старше 50 лет, наподобие его мамы. Без мужа и без малейшего шанса в принципе иметь ещё детей. И вот ей врачи говорят, что её единственный ребёнок обречён и уже никогда не поправится. Они могут в разумных пределах облегчить его состояние, однако о полном выздоровлении не может быть и речи. И тут находятся деятели, которые говорят: у Вас есть шанс. Вы понимаете, здесь случай очень сложный, мы ничего не можем обещать. Однако шанс есть. Да, чтобы испытать этот шанс, несчастной женщине придётся заплатить ощутимую для себя сумму. Но какое значение имеют какие-то деньги, даже если она работала за них месяцы, годы от восхода до заката, по сравнению с безвозвратной потерей единственного ребёнка? И если эта женщина сейчас не заплатит, она даже не попытается использовать этот шанс на спасение своего чада. Нет, она себе этого не простит.
Таким образом, трагическая жизненная ситуация делала человека психологически очень уязвимым перед лицом мошенников, не гнушавшихся нажиться на его горе. Пока советское правительство не сгорбилось окончательно, оно ставило административный заслон шарлатанам, устанавливая в оказании медицинских услуг определённые методологические рамки и загоняя тем самым нечисть в подполье.
С приходом «свободы», однако, всё изменилось. И ситуация отнюдь не ограничивалась только медицинским шарлатанством. Складывалось впечатление, что идёт тотальный подрыв мировоззренческих устоев у населения. И Джонни то и дело приходилось сталкиваться с последствиями такого подрыва в головах людей. Например, когда он случайно где-то сталкивался с бывшими одноклассницами. Они уже не спрашивали у него, поступил ли он в какой-нибудь институт. Практически все его бывшие одноклассники (кроме самого Джонни) общались между собой, а потому уже и так знали, что никуда он не поступил. Поэтому сразу переходили к вопросу, не женился ли он случайно, есть ли у него девушка и т.д. Джонни при этом ещё как-то начинал цинично и озлобленно думать, что ну конечно, такой как он может жениться не иначе как случайно.
А после того, как он отвечал отрицательно на все вопросы о наличии у него какой бы то ни было личной жизни, его зачем-то начинали спрашивать о том, кто он по знаку зодиака. Однако в ответ Джонни, вместо того чтобы ответить по существу, зачем-то принимался интересоваться, что им даёт такая информация о знаке зодиака и прочее. При этом, естественно, некоторые сразу решали, что он неадекватный и торопились сразу его покинуть. Другие же ещё зачем-то принимались ему объяснять, для чего нужны знаки зодиака. Видимо, глядя на ситуацию со своей чисто женской колокольни, они решали, что главная его проблема – отсутствие девушки. И принимались ему объяснять, что вот раз ты такой знак, то тебе больше всего подходят те, кто родились под такими-то знаками. А вот девушки, рождённые под такими-то знаками, тебе никак не подойдут. Например, если ты Лев, то нужно исходить из того, что два льва в одной клетке не уживутся.
Джонни же, терпеливо выслушав собеседницу (он обычно не смел перебивать людей, даже если ему этого хотелось), вместо того, чтобы поблагодарить её за наставление, принимался говорить примерно следующее: Судьба человека решается не на небе, а на земле. Сначала родители снабжают его уникальной последовательностью генов. Заложенный в ней потенциал развивают семья и школа. Очень важную роль играет среда, социальное окружение. Ближайшая же к нам звезда – Солнце, хотя и дарит нам возможность жить на Земле благодаря солнечной энергии, практически не влияет на характер человека тем, где оно находится на эклиптике. Другие же звёзды слишком далеки, чтобы существенно влиять. Если Солнце находится на расстоянии примерно 8 световых минут, то следующие ближайшие звёзды – на расстоянии в несколько световых лет.
Потом (в тех редких случаях, когда собеседница его ещё слушала!), словно спохватившись, что астрономические аргументы могут быть слишком сложны для восприятия, в своём обосновании гносеологической несостоятельности астрологии, Джонни заходил с другой, чисто эмпирической, стороны. Сначала он немного тупил, пытаясь сообразить, как лучше операционализировать уживутся – не уживутся, после чего высказал такую идею: взять несколько тысяч семейных пар лев-львица и посмотреть статистику разводов среди них. Если разводов будет больше, чем в среднем по населению, значит, действительно не уживаются. Разные группы могли бы провести такие исследования в разных регионах. Потом можно было бы выполнить мета-анализ данных, накопленных по результатам множества таких исследований. И если бы в результате такого анализа удалось выявить статистически существенные закономерности, то можно было бы признать, что астрология действительно работает. Однако лично он, Джонни, видел в таких исследованиях смысла не больше, чем, скажем, в статистических исследованиях работоспособности вечных двигателей. Ведь было понятно, что они все противоречили нашим базовым мировоззренческим установкам, основанным на обобщении огромных массивов исследований. Но, так или иначе, после таких его рассуждений девушка убегала от него, признав как его полностью неадекватным. А как его ещё назвать, если в институт его не взяли, жены или девушки у него нет, зато умничает, неся какой-то бред?! Неудивительно, что он такой никому не нужен!
Естественно, раз даже знакомые от него шарахались, то с незнакомыми девушками он даже не пытался познакомиться. Это было просто нереально. На улице Джонни знакомиться с девушками не мог. Он был уверен на все 100%, что если бы попытался, девушка его тут послала бы, взглянув на его одежду и внешний вид вообще. Да, и потом, что он ей скажет, чтобы привлечь её внимание? Девушка, Вы спичку уронили? Девушка, не скажете, как пройти на улицу Деникина? Или генерала Врунгеля? (Тогда, вскоре после ельцинского переворота, как раз пошла так бесившая его мода на белогвардейскую топонимику).
Получалось, что фактически Джонни мог реально познакомиться с девушкой, лишь находясь в компании других парней. Однако компании парней обладали тем свойством, что парни в них мерялись пиписьками. А у Джонни, естественно, была самая
