нас…!»
Всю дорогу взахлеб.
«Есть на свете три дыры – Термез, Кушка и Мары!»
Позади Рождество, наступил 1980-й год. Вот и Термез. На улице, как весной - солнышко, тепло. На перроне ждут автобусы «Турист». Водилы - местные узбеки в цветных халатах с тюбетейками на голове. Кто и под кайфом «плановым», глаза светятся – это в порядке вещей. Граница общая, но страна уже другая! Пыль под колесами, рев мотора.
«Выходи!»
Доставили в военный городок. Да их там – валом! Стоит одноэтажное здание и голяк! В помещении одни стены. У нас армейские кровати с собой, но не ставили – не было команды, просто побросали матрасы на пол и…
«Отбой!»
В этом и состоит «прелесть» армейской службы - две недели не прошло, как ты за шесть тысяч километров от мамы и папы. Мужайся...
Из техники с собой привезли три грузовика «ЗИЛ -130» с барахлом и «ГАЗ-66» с минометами. Вскоре подогнали боевые машины десанта, «БМД-1» - не новые, с капремонта. В Хирове аппараты с нуля, здесь пожалели! Рев дизелей – прошли обкатку на полигоне. Командирский костяк состоял из выпускников воздушно-десантных училищ. Ребята крепкие, ребята жесткие, и по отношению к себе тоже, но были офицеры и из пехоты. Боевой подготовкой не занимались, об Афгане ни слова - обыкновенная пересылка. Офицеры ходили в город - кто на базар, в ресторан.
«Форма одежды – строго гражданка!»
Приказ по армии… не хотели лишний раз в общественных местах напрягать местное население. Вечерком…
«Рота строиться!»
Отцы-командиры возвращаются под кайфом…
«Бегом марш!»
Пока, кто не вырубится, рота мотает круги. Потом товарища уставшего под руки…
«Ну… еще десять метров!
И отбой «удовольствию». Процесс контролирует офицер с сигаретой. Час ночи…
……………
Термез – типичный азиатский городишко. Оазис. Вдоль арыков деревья, кусты.
Дома, в основном, глинобитные. В центре несколько «хрущевок» в пять этажей. Вокруг пустыня - камни, глина. Тоска! С питанием неважно. В Хирове - усиленная десантная норма, в Термезе – общевойсковая. Концентраты, консервы. С деньгами… да не было никаких денег! Нищета.
«Пошли, стрельнем сигарет!»
С товарищем собрались к «партизанам» в гости. Узбеки-резервисты гоняли колонны на Кабул. Готовили классно! Плов на кострике дымится… за счастье.
«Заходите, ребята!»
Приглашают с мусульманским акцентом - дружба между народами.
«Спасибо!»
На следующий день прихватили парочку друзей - и уговаривать не надо.
«Они так классно готовят!»
Веский аргумент. Несколько дней подкармливались.
«Вам что, своей не хватает?!»
Сдали нас… товарищей по оружию «жаба» задавила - командиры подняли хай.
«Да, еще раз!»
И по тексту, мат на мате. Но боец слушает, да ест втихаря возле палатки.
«Идет… твою мать!»
Командир наш батальонный. Прячемся в «партизанской» палатке с кашкой в руке за тент и наяриваем! Через минуту заходят два узбека, один, заметив нас, насторожился, но второй успокоил:
«Не бойся, хорошие ребята… скоро отправляют!»
Затем достает из-за пазухи хлеб, из кармана носовой платок. Разламывает буханку… посыпались золотые монеты, кольца, украшения. Заматывает в платок.
«Держи!»
Передал второму узбеку.
«Солдат, ты ничего не видел!»
Поняли…
Только со временем дошло - в Афгане грабанули! Это надо догадаться – спрятать в хлебе! Дешево и сердито. В армейской суете прошло две недели. В городе праздник - большая ярмарка с бегами на ипподроме.
«Строиться!»
Кинули батальон для поддержания порядка.
«В форме никого не пропускать!»
И так город на военном положении, местные шипят по дуканам:
«Убили!»
И то правда - в соседнем кишлаке бойцы под кайфом пойло требовали - дали очередь в упор. Скандал! Конец дружбе между народами. Но отпраздновали без последствий, не считая нескольких задержаний за хулиганство. Через неделю…
«Ты смотри, Толян!»
Забрели в часть два десантника из Ташкентского госпиталя после ранений.
Какими судьбами? Направлялись в Витебскую дивизию. В наших восемнадцатилетних глазах - герои! Переночевали и ушли – никакой информации!
«Бои идут возле Кабула!»
Просветили «партизаны» в беседе под «косяком». Утром…
«Строиться!»
Патрулирование улиц, охрана комендатуры – бойцы без оружия, одни штык-ножи. Грузовая станция забита эшелонами с боеприпасами, стройматериалами,
продуктами. Людей не хватало, поэтому использовали арестантов с гарнизонной гауптвахты. Наша задача – конвой! Правила простые: если подопечный убежал, занимаешь его место.
«Эти твои!»
Буркнул с красной мордой комендант с будуна. Толяну повезло! «Губари» из резервистов - народ серьезный, не пацанва.
Пришли на товарный вокзал, стоит вагон под разгрузку. Прилег на доски… хорошо! Солнышко греет, воробьи в пыли ковыряются.
«Отпусти в город за продуктами. Мы - местные, бегать не резон!»
«Партизан» просит, «хэбэ» на выпуск.
«Я что, не человек? Только не подведите!»
Вернулись через час. Уселись в кружок, шепчутся, в поглядывая мою сторону.
«Это тебе!»
Узбек ставит полбутылки вина, лепешку, пачку сигарет.
«Угощайся, присмотрим - ешь спокойно!»
А Петруха, белобрысый однополчанин, влетел! Убежали солдатики. Еще повезло - дежурство наше заканчивалось, но пять суток отсидел. Вернулся с «бланшем» под глазом, злой, как черт. Петруха нарвался на пехоту, а пехота на наши погоны, как бык на красный свет. Били по любому поводу, а в основном без повода. Через неделю снова заступаем в наряд.
«Десантура!»
Комендант постоянно по вечерам сидел на «стакане».
«Покажи, что умеем!»
И командует:
«Выходи!»
В камерах открывают настежь двери …
«Десантура, строиться в две шеренги!»
Арестанты бегом по «коридору».
«Бей!»
Мы не скоты, имитируешь удар, правда, не у всех получалось – уроды они везде есть. Под вечер привезли прапора…готовый!
«Ты, животное!»
Комендант и сам не лучше, но стоит крепко на ногах. Раздели прапора до пояса.
«Хлюп!»
Ведро воды, брызги в стороны.
«Армию советскую позоришь!»
И в рыло - хрясь! Прапор в пыли барахтается.
«Бегом, марш!»
Мотает штрафничек круги по двору, ловит отходняк.
………….
Опять на дежурство, опять шлифуем город.
«Стоять!»
Попались солдаты из автобата - гоняли колонны в Афган. У них забирали всякую мелочевку – брелки, цепочки, зажигалки - «Не положено!» - А информации никакой, одни слухи.
Двадцать первое февраля, 1980-й год.
«Принимай инструмент!»
Прапор с юмором. Согласно штатному расписанию… кому автомат, а Толику пистолет и гранатомет. Оружие нулевое, но «калаши» устаревшие, калибра 7,62мм и без боекомплекта. Ночью подъехали автобусы «Турист». Команда:
«Заходи по одному!»
Шуршание покрышек по асфальту, шум мотора, а вокруг тишина и звезды над головою. Вывезли за город на полигон.
«По местам!»
Каждому отделению заранее сообщили номер личной «БМД». Десантный отсек завален боеприпасами и всяким барахлом, негде толком присесть. Кое-как втиснулись, скрючились и вперед! Хорошо, что машина идет мягко - спасибо конструктору! Иначе, не мозги, а каша. Экипаж - это командир отделения – сержант, оператор-наводчик, механик-водитель, пулеметчик, старший стрелок с автоматом, гранатометчик с пистолетом и помощник гранатометчика с автоматом. Итого – семь человек.
Мост пересекли без всяких формальностей – пограничники стояли, как тени вдоль дороги. И вырубон! Ребята молодые здоровые - организм требует. Когда проснулись, уже рассвело. Сквозь бойницы та же пустыня, но воздух… другой! Навстречу грузовички разрисованные, афганцы с чалмой на голове и горы, горы, горы.
Мазари-Шариф проскочили не останавливаясь. В Пули-Хумри команда:
«Стоп!»
Попрыгали с брони в пыль по колено.
«Заправиться!»
Все налажено и организовано - не мы первые. Прием сухпая, разминка ног..
«Заводи!»
Выхлопы за кормой. Машины мощные, скоростные - рвут, как кони, траками звеня.
Впереди Саланг – перевал с легендарным тоннелем в четыре километра длиной. Командир провел инструктаж… не до шуток. В самом начале, при вводе войск, «духи» подорвали в колонне первую и последнюю машины. Паника!
«Тра-та-та!»
Стрельба во все стороны, вернее, друг в друга. Потом сутки технику растаскивали… пошли гробы на Родину. Кто от пули, кто от газа угарного. Нас предупредили – «В случае остановки - глуши мотор и жди команду на спешивание, но
не стрелять, а идти к выходу!»
Все выше и выше поднимаемся по серпантину. Сады сменяются редкими деревьями, деревья кустами, кусты – клочьями травы и… вечные снега. Высоты – четыре тысячи метров с прицепом. Строгая команда:
«Не останавливаться!»
Поссать и то на ходу. Гарь невыносимая - люки закрыты, дышать нечем. Толян приоткрыл на два пальца.
«Закрыть!»
Сержант начеку, инструкцию соблюдает.
«Да пошел, ты! Задохнемся!»
Не дурак, все понял. Ветерком выдуло гарь за пять минут, в десанте свежий воздух.
К обеду дошли до Баграма - крупнейшая военная авиабаза в Афгане. Остановка - ноги размять и… Двадцать четвертого февраля, 1980-й года прибыли на окраину Кабула - столица, но не нашей Родины. Прикомандировали к 66-й мотострелковой дивизии - для усиления. Мы ведь элита! Десантно-штурмовой батальон. Расположились на сопках с восточной стороны города. Снизу Кабул, как на ладони. Очередная команда:
«Выставляй!»
Большую общевойсковую палатку - где-то на пятьдесят человек, если ставить кровати в два яруса. Как раз… размечтался - офицеры отгородили третью часть для своих нужд. Бойцы расстелили на полу брезентовые тенты с машин - девяносто человек в бушлатах с автоматами, как поросята сбились в кучу. Колотун! Недели не прошло… вши заграничные достали! Белье у нас натуральное, да и банька… одна была в Термезе, одна в Кабуле. Вся поясница в крови! Батальон, что кусок грязи.
«Строиться!»
Расчет на месте…
«Рядовые……!»
Два бойца дежурили по два часа у двух входов в палатку. Остальным –
«Отбой!»
Толян пристроился с краю - гранатомет у стенки, шапка-ушанка с опущенными ушами на голове. Если кто и наступит, не так больно и обидно. А думы не покидают…
«Эх, забросила судьба-злодейка!»
Прижмет среди ночи в туалет - афганский вариант… яма, две доски, четыре колышка, массеть по кругу. Возвращаешься…
«Что-то я не понял?»
Пока организм облегчаешь, место уже заняли.
«Твою мать…!»
Втискиваешься… и так целый месяц.
Пехота стояла немного в стороне. По кругу выставили боевое охранение – танки, «БМП». Защита и надежда десантно-штурмового батальона. Зарядок, слава Богу, не проводили, зато политзанятия в духе интернационализма каждый день.
Пока держимся – в батальоне никаких инфекций, организм еще не исчерпал запас прочности, да и прививки от желтухи, малярии и тифа делали в Союзе. Но коллектив не сплоченный, каждый живет сам по себе. Сержанты – исключение. Держались дружно и свободнее - офицеры доверяли.
«Что бойцы, расслабились!?»
Командир батальона - крепкий парень.
«Бегом, я сказал!»
В горы, иногда в противогазах. Грязь во все стороны, стекла заляпаны. Ни хрена не видно. Толян надорвал сапог, но бежит дальше. Надорвал еще больше, сел на камень. Прапор в крик –
«Бегом, твою мать!» - «Не могу, камни острые!» - «Ну ты и хитрый… хохол!»
Потом выдали
