дополнительно не драматизировать и без того уже лихой денёк, Филимонов повёл себя с ней миролюбиво, простил за оцарапанную щёку, она простила его за грубое поведение. Катя мудро решила Кошкину в разговоре не упоминать. Тем более, что прошло уже достаточно времени с новогодней вечеринки, и её Фил ходит сам по себе. Катя видела, как к нему подлетела Кошкина, как он насмешливо улыбался, разговаривая с ней, и с каким явным облегчением воспринял звонок на лекцию и удрал от неё. Но после лекций Борисовой не удалось подхватить Филимонова и утащить с собой. Когда вся студенческая масса хлынула из аудитории в двери, в коридоре, тут же у дверей, к Филимонову подскочил лаборант из триста двенадцатой. И Филимонов, и лаборант покосились в сторону Борисовой, и ей пришлось отойти от них. Она медленно пошла по коридору, ожидая, что Филимонов поговорит и догонит её.
Михаил встал так, что преградил Филимонову дорогу. Вид у него как у больного, но взгляд решительный.
- Тебе чего? - поинтересовался Филимонов недовольным тоном спешащего человека, которого необоснованно задерживают по пустякам.
- Брал чертежи? - сглотнув слюну, тихо спросил Мишка.
Филимонов смерил его недоумённым взглядом, пожал плечами.
- Я? Брал чертежи? Какие ещё чертежи!
- Из тубуса. Чертежи Андрея Павловича.
- Ну и ну! Воображение у тебя!
- Воображение у меня нормальное.
- Ну и радуйся.
- Слушай, ты! Брал или не брал?
- Не лез бы ты не в свои дела, следователь.
- Дела как раз мои.
- Ну, так и отвечай за свои дела сам. - Филимонов обошёл Мишку и зашагал, небрежно пошлёпывая «дипломатом» по ноге. Коридор был почти пустынен, все толпились в раздевалке. Лишь в самом конце его, возле лестницы маячила Борисова, поджидая Филимонова. Увидев, что он пошёл в её сторону, она медленно двинулась вниз по лестнице.
Кошкина, уже одетая в шубку и пушистую шапку, стояла в полумраке у зарешёченного окна. Как всегда, после нового года, одна. Филимонов отметил это с удовлетворением - судя по всему, она ждала его - и с огорчением, ибо Катерина, как бывало, ухватила его под руку, а он не посмел освободить свою руку из цепкого захвата. В этих своих прямо противоположных чувствах он, что называется, запутался, не сразу сообразил, как ему поступить. Он дежурно заулыбался, перекинулся приветствиями со знакомыми парнями с других факультетов и вдруг как-то сразу понял, что изо всех сил старается всем своим видом показать, что Борисова сама к нему прилипла, а ему до неё нет никакого дела; и что он инстинктивно пытается так повернуться, чтобы Рита не увидела, что Борисова держится за его руку.
Катерина поторопила его с одеванием, многозначительно улыбнувшись, зная, что ему пролезть без очереди ничего не стоит. Она прошла к левому окошку и смотрела на него оттуда, ожидая, что, прихватив свою куртку, он быстро добудет и её одежду. Свой номерок она держала в боевой готовности, но Филимонов как-то лениво развернулся и пристроился в хвост очереди в центральное окошко, куда сдал свою куртку.
Он попал в своеобразные временные тиски. С одной стороны нельзя спешить, чтобы таким образом улизнуть от Кати, ибо она не привыкла к долгим стояниям за пальто; с другой стороны он побаивался, что Рите надоест столько времени ждать его. А то, что она ждёт именно его он не сомневался, правда, он не смог бы определить, зачем ему сейчас Ритка. Она терпеливо стояла у окошка, видно, не видела его вместе с Борисовой.
Пока стоял в очереди, поглядывая то в одну сторону, на Борисову - как она там, ещё не убежала? - то в другую на Ритку - не кончилось ли у неё терпение ждать его? - мысли мрачно витали в поисках вариантов устройства после вылета из института, что отнюдь не исключалось при неблагоприятном повороте событий. Морально надо быть готовым ко всему. С содроганием представлял реакцию родителей и печально утешался тем, что все его мысленные выкрутасы ничего не значат - по вылету из института ему предстоит одна единственная дорога: два года армии. И никаких проблем! Кроме армейских... А может, всё обойдётся, зря он мучает свою голову.
Девушки обе всё ещё находились в фойе. Обречённо вздохнув, Филимонов решил незаметно улизнуть на улицу и там уже выловить Ритку.
На улице изрядно морозило. Было уже темно - вторая смена заканчивала занятия в семь вечера. В свете фонарей снег поблёскивал холодно и хрупко. Рита прикрыла рот и нос рукой в вязаной, серой с белым узором, варежке. Студенты группами и поодиночке - последнее реже - растекались в разные стороны от института. Доминировали два потока: к остановке и в сторону общежитий. Институт всё ещё сверкал огнями, правда, наполовину. Наступал черёд вечерников.
Рита медленно шла вся в ожидании, всё ещё надеясь увидеть Филимонова, хотя настроение у неё резко упало - Филимонов опять был с Борисовой. Рита, как увидела их, чуть было не убежала, но что-то удержало её, наверное, лицо Филимонова, то, как он глянул на неё, на Риту. И потом, пока стоял в очереди, он часто поглядывал в её сторону. Но только он получил свою куртку, как она потеряла его из виду. И опять её что-то удержало от немедленного побега домой, видно, то обстоятельство, что, судя по всему, Катька тоже потеряла его, ибо, надевая на себя пальто, постоянно оглядывалась по сторонам.
И, конечно же, произошла накладка. Филимонов догнал Кошкину одновременно с Борисовой, догнавшей его. Он уже ухватил Ритку за рукав шубки, как его в свою очередь тоже ухватили за рукав; и лукаво-насмешливый голос Кати, прозвучавший за его спиной, заставил его мысленно чертыхнуться - теперь с Кошкиной не поговоришь! А это был единственный человек, кому он мог с усмешечкой поведать о каре, совершённой его руками, что заслуженно постигла Андрея Павловича, и с кем он мог поделиться своими опасениями. Филимонов не любил жаловаться, не любил, чтобы жалели его. Но ему было бы приятно и легче на душе, если бы он хотя бы побалагурил о тех гипотетических бедах и карах, которые могут свалиться на него в случае, если вдруг его выведут на чистую воду.
- Костик, ты случаем не потерял меня? - спросила Катерина.
Филимонов нервно хохотнул в ответ.
- Потерял, конечно. Вот ринулся догонять тебя. Кто же знал, что ты столько времени потратишь на раздевалку! На тебя это не похоже.
- На тебя тоже. А! Кошкина. Привет. Так это ты её догонял! Ну-ну!
- Привет. - тихо ответила Рита.
И тут Филимонов сплоховал. Он весело удивился - надо же, оказывается, он схватил Ритку. Вот это курьёз! А во всём виновата тьма кромешная ночная!
В этой кромешной темноте Филимонов не разглядел выражения лица Кошкиной. Она шмыгнула носом в варежку, сказала:
- Ну, я пойду. Пока. - и пошла прочь.
Поистине, это был вечер неудач и глупостей. Рита замешкалась, Филимонов и Борисова обогнали её. Ему показалось, что Рита нарочно закопалась в своем портфеле, чтобы избавиться от их присутствия за своей спиной. Он прошёл несколько шагов с Катей и вдруг, резко вырвав свою руку, пошёл обратно, к Кошкиной. Результат его действий оказался печальным. Они обе обозвали его дураком, одна крикнула надрывно и зло вслед ему, другая произнесла это слово мстительно с перезвоном в голосе, отчуждённо глядя ему в лицо тёмными глазами, в которых, как ему показалось, зловеще отражался свет от фонаря. Обе они присовокупили к этому слову какие-то ещё образные выражения - более длинное выражение принадлежало Катерине, но его мозг отфильтровал лишь то, что он дурак, ибо смысл произнесённых речей сводился именно к этому.
- И правда дурак. - с облегчением произнёс Филимонов, развернулся и быстро зашагал. «Тоже мне, умная какая! - думал он о Рите. - лучше бы носом своим занялась!»
За поворотом ограды автоколонны какой-то организации с трудно произносимым названием Филимонов нос к носу столкнулся с Мишкой.
- Ну, так ты или не ты? - Мишка ухватил его за рукав.
Неприязненно глянув на Мишку, Филимонов сбросил его руку и раздражённо сказал:
- Что ты мельтешишь целый день! Надоел!
- Ты ответь. - Мишкины глаза требовательно и недобро глядели в глаза Филимонова, словно сверлили его. Они так ярко и выразительно светились в темноте, что Филимонову вдруг пришла в голову мысль, что тот нетрезв. Он улыбнулся.
- Ты всё ещё сомневаешься?
- Ну?! - только и произнёс Мишка.
- Конечно, я. Кто же ещё! - Филимонов двинулся обойти Мишку, но тот сделал приглашающий жест рукой, и Филимонова тут же сзади крепко ухватили под руки.
- Пройдёмся что ли. - весёлым басистым голосом дохнули ему в ухо. Филимонов скорее удивился, чем испугался. Ожидал чего угодно, вылетать из института собрался, а вот о таком варианте и мысли не возникало. Оперативно-то как! Значит, Мишка уточнял чисто для проформы, а сам уже был в боевой готовности. Шустёр! Прямо по горячим следам!
- Тебе-то какого фига? - инстинктивно дёрнувшись в тисках крепких тренированных рук, искренне удивился Филимонов. - Или по заданию? - он оглянулся, держали его двое под стать ему ростом.
- Сейчас узнаешь! - с чувством произнёс Мишка и резко дёрнул Филимонова за ворот, сдвинув всю компанию с места. Время по-зимнему позднее, прохожих маловато, но всё же не настолько, чтобы развернуться прямо здесь, не сходя с места. Внимание на них обращали, замедляли ход, подозрительно косились и спешили пройти. Филимонов не стал сразу вырываться - закон противодействия он знал. К тому же сделал вывод, если сразу не врезали, то положение его не так уж катастрофически безнадёжно. Он спокойно завернул с ними за угол в узкий переулок, с которого начинался большой район частных застроек.
Ребята, что держали Филимонова за руки, похохатывали, Мишка злился. Острое любопытство, охватившее было Филимонова, сменилось - нет, не испугом, а гадливым чувством - его ведут, он безропотно подчиняется, ведут, наглость-то какая, наказывать!
- Ну что, салаги! - издевательски добродушно воскликнул Филимонов и, опережая своих конвоиров, резко и яростно рванулся вперёд, сбив с ног идущего чуть впереди Мишку. Компания потеряла равновесие. Филимонов юрко сиганул вперёд и вместо того, чтобы задать стрекача, развернулся лицом к завертевшимся ребятам. Ноги спружинили, лицо само собой собралось в шальную улыбочку. Один из двоих его конвоиров поскользнулся и упал, увеличив неразбериху; Филимонов захохотал и отскочил подальше. Второй из сподручных Мишки, более крепкий на вид, грязно ругнулся, пообещав Филимонову размазать его по забору. Все трое уже были на ногах, но сразу не ринулись на Филимонова, видимо, посчитали случившееся досадной оплошкой, а ситуацию - в своих руках. Или просто соображали, как им теперь быть.
- Ты сначала догони! - весело отозвался на тираду Филимонов и указательным пальцем ткнул пренебрежительно в сторону Михаила, стирающего с лица снег. Крепкий, в меховой куртке, сорвался с места, сделав опасный выпад. Филимонов увернулся, дурашливо взбрыкнул, воскликнув:
- Ну, ну! Профессионалы!
Михаил и второй его сподручный, что помельче, тоже ринулись в бой.
- Допрыгаешься, ублюдок!
«Профессионалы» издали нечто вроде боевого клича. Филимонов рванул по тропинке, протоптанной среди сугробов вдоль частных домов. Где-то сзади, вслед бегущей группе, пронзительно взвизгнул женский голос. «Зря пугаетесь, мадам!» - азартно бесшабашно откликнулось в Филимонове. Его враги бежали буквально по пятам,
