решил, что с него достаточно возни с мерзостным трупом, отмахнулся от мысли опоясать безжизненного пассажира ремнем безопасности.
Теперь предстояло расчистить обзор для вождения – пули превратили лобовое стекло в непроглядный витраж с мозаикой тысячи кусочков. Юноша запрыгнул на капот, пинками выдолбил стекло внутрь, осыпав крошевом осколков водительское сиденье и бездыханного пассажира.
Соскочив на траву, Бронислав невольно качнул машину на рессорах; из-за колебаний голова мертвеца покатилась к груди, словно яичко на блюдечке. Юноше пришлось ускориться – он рванул в салон, подныривая на водительское место, успевая придержать тело прежде, чем мертвец шарахнулся лбом в бардачок. Бронислав сердито зарычал; стоило ли спешить? Ну шарахнулся бы – что с того? А вот поспешность привела к тому, что колени упираются в сидушку, усыпанную мелкими стеклами, подают сигналы острой боли.
«Как же ты меня достал! Сколько с тобой мороки!», – разраженно подумал Бронислав, ударом локтя смел подголовник пассажирского сиденья и уложил на его место затылок убитого. Пристегнув, напоследок, ремнем безопасности.
Девушка молчаливо ждет в сторонке, зябко переступая с ноги на ногу. Выбравшись из машины, юноша снова тяжело выдохнул, замечая, сколь часто пришлось успокаиваться за прошедшие полчаса. Видимо, происходящее не дается ему так легко, как мниться, и опять подступает противный мандраж. Видимо, нужно вновь собраться, и перестать творить глупую суету.
Бронислав осмотрел коленные чашечки, смахивая налипшие осколки. Три прозрачных шипика впились до крови, но вред от них не существенный. Теперь Бронислав заметил, что не только толстовку измазала кровь от ножевой раны – широкий потек спускается по штанине почти до кроссовок. Как в таком виде возвращаться в город – серьезный вопрос. Но юноша решил придерживаться последовательности.
Ладонь разметала осколки с сиденья, Бронислав сел за руль и нажал кнопку зажигания. Засветилась приборная панель, трепыхнулись стрелочки, мотор ответил бодрым фырчаньем из-под капота. Юноша глянул вправо; мертвец таращится на темный луг таким взглядом, будто водитель гнал с превышением скорости. Эта мысль вызвала горькую усмешку, заставляя удивиться: никаких угрызений совести, никаких догм об убийстве во имя спасения, о хороших и плохих людях. Просто, как данность – рядом находится труп умерщвленного им человека, и он собираешься избавиться от тела.
Бронислав отмахнулся от таких рассуждений, как от назойливой мухи; снял машину с ручника и, подсвечивая путь ближним светом, выехал к двухколейной дороге, шурша колесами по траве. Нетвердыми шагами босых ног девушка взошла на холм, тот самый, на который хотел ступить юноша еще до начала происшествия.
Автомобиль развернулся, нацеливаясь в пропасть обрыва. Запас для разгона – около тридцати метров. Нет необходимости гнать во всю мочь, достаточно тихого хода на десяти-пятнадцати километрах в час, чтобы нанести машине критические повреждения падением. Рука достала из кармана коробок спичек и машинально тряхнула, слухом оценивая наполненность. Хватает. Юноша чиркнул серной головкой по наждачке. Поджигать мебель не доводилось ранее, но теперь будет знать, что надо с полдюжины спичек, чтобы занялось огнем автомобильное сиденье. Зато, как занялось – пошло споро, чадя черной гарью и расширяясь в стороны, вытягивая языки к потолку, с нетерпением алча облизать внутреннюю обшивку. Выломанная дверь послужила защитной перегородкой от пламени; дым повалил с боков машины, поднимаясь в небо.
Бронислав дал огню немного времени, чтобы тот надежно вгрызся в салон. Руки легли на руль; через прямоугольник рамы, ощерившийся острыми зубчиками стекла, юноша посмотрел на панораму города. Огни мерцают, подобно россыпи углей угасшего костра... Или впереди Инферно?
Бронислав придавил педаль газа, автомобиль тронулся с места, мягко отстраняя водителя к спинке кресла. До обрыва осталось полпути; пальцы со скрипом сжали кожаное покрытие руля. Юноша усмиряет подрагивающую ногу, инстинктивно рвущуюся к педали тормоза.
Десять метров.
Внезапно правый бок машины качнуло на бугре; труп подскочил и завалился головой на колено водителя, вынудив газануть чуть сильнее. Бронислав брезгливо оттолкнул мертвеца, скрипя зубами от злости. И тут же побледнел от ужаса, услышав щелчок, заблокировавший двери. Видать, в кармане хозяина авто́ хранился пульт сигнализации… Юноша подергал задвижку. Подергал ручку. Заклинило!
Черт возьми!
Четыре метра!
Восприятие времени исказилось. Выломанная дверца и пылающий огонь перекрыли путь отступления через заднее сиденье.
Два метра!
Гримаса мертвеца похожа на мстительный хохот. Юноша втопил педаль тормоза и оттянул ручник; резина заскользила по сырой траве.
Но было уже меньше полуметра до края…
Раздался крик девушки. Бронислав его не слышит, он всецело поглощен парализующим наблюдением, как земля обрывается под капотом, а машину продолжает нести дальше. Когда передние колеса оторвались от края, вестибулярный аппарат сообщил о смещении линии горизонта. Словно юноша стал пассажиром вагонетки американских горок, которая достигла вершины и начинает перевешиваться с крутой горки.
Руки стиснули руль. Стопы толкнулись от пола и встали на сиденье, тут же снова спружинили, с разворотом выкидывая тело вперед. Кисти одна за другой сменили хват на руле, и когда мыски уперлись в выступ, где раньше было лобовое стекло, пальцы разжались с легким толчком, выравнивая баланс юноши, проскользнувшего под потолком.
К этому моменту наклон машины преодолел угол в сорок пять градусов. Бронислав метнулся вверх, уцепился за стык крыши с багажником, с проворством тигра подтянулся, буквально забросив себя на заднее стекло. Короткий шаг для разгона на понижающейся платформе – отчаянный рывок на поднимающийся край обрыва.
Болезненный удар в ребра выбил воздух из легких и засыпал искрами взгляд. Пальцы, словно грабли, воткнулись в рыхлую и мокрую почву. Вес тела потянул вниз; юноша остервенело забарахтался: ссыпая песчаник шарящими в поисках опоры ногами, вонзая пальцы, пусть и по сантиметру, но все дальше и дальше от края, выволакивая себя из капкана пропасти, откуда раздался грохот и лязганье металла, а потом пророкотал взрыв.
Сопя, скрипя песком на зубах, Бронислав выволок себя, для верности прополз еще пару метров и обессилено разлегся на траве, ощущая ее приятный холодок горячей щекой. От взбудораженного дыхания грудь ходит ходуном. Девушка подбежала на мысочках, упала на колени, пытаясь сквозь застящие взор слезы разглядеть его лицо.
– Бронислав! Бронислав! – захлебываясь кричит она, тряся за плечо.
– Я в порядке.
Он не солгал, все больше свыкаясь с новым собой. Уже не удивляет, сколь быстро восстанавливаются силы, и что от пережитого не впал в состояние шока или истерии. Да и сама игра со смертью уже не пугает; юноша уверовал в собственные силы, способные противостоять року.
Пребывая в совершенном спокойствии, Бронислав поднялся, стряхивая с футболки комья вспаханной им земли, заметив на пальце оторванный до середины ноготь – видимо зацепил камень. Он похлопал в ладоши и потер их о джинсы, чтобы подать девушке руку. Она подняла на него сверкающие влагой глаза; над его головой клубятся лоскуты облачного полотна, разодранного в клочья и раскиданного по небосводу, а большой диск луны сияет желтым светом, будто спелое яблочко. Девушка положила тонкие пальчики поверх широкой ладони. Юноша мягко притянул, прижал к груди и, – раньше, чем девушка спохватилась, – поднял на руки. Ее глаза прячут испуг, но не справляются с изумлением; она посмотрела в бурые очи, затаив дыхание.
– Я отнесу тебя до обуви, – спокойно объяснился Бронислав.
Она смогла ответить лишь кивком, застенчиво обхватывая шею.
Юноша пошел прямиком через бурьян луга, минуя слякотную дорогу. Оказавшись на его руках, девушка моментально позабыла страх, сменившийся иным тревожащим сердце чувством.
– Меня зовут Настя…
– Рад знакомству.
Голос его предельно спокоен, а дыхание ровное, словно он не прикладывает никаких усилий, неся девушку над колосящимися прутиками трав и сорняков.
– Настя, расскажи мне, кто такие бракованные?
– Так условно зовут горожан, у которых печать «Порядка» на темечке не сдерживает магических способностей.
– И много таких?
– Нет, не много. Тебе важно узнать, что у нас есть сообщество.
– И какие цели у этого сообщества?
– Сбор и обучение новообращенных, помощь им, чтобы они могли удержать свои способности в секрете от горожан и сотрудников АМНИ.
– И все?
– Подвоха нет. Ты сам убедишься, когда увидишь.
– Хм… Пожалуй, я буду не против посмотреть.
– Ты еще не успел понять, как тебе повезло в том, что ты узнал о клане раньше, чем амниты узнали о твоих способностях. Не всем так везет… А ты еще носом крутишь.
– Не сердись. Лучше объясни, почему горожане не знают о бракованных, если о них известно амнитам? Хотя я догадываюсь почему…
– Помнишь, недавно в новостях был репортаж о задержании селянина, который учинил погром в торговом центре?
– Помню.
– Это был не селянин.
– Ясно. То-то было странно, что селянин преодолел границу ради того, чтобы устроить публичный акт вандализма. Понятно. Значит «на верху» малость привирают.
– У людей есть привычки, которые даже войной не вытравишь…
– А как же родственники? Почему не вступились?
– Когда бракованный пойман – от него в одночасье открещиваются все родные и близкие, с убеждением, что их родственника подменил селянин. Горожане даже предположить боятся, что печать может дать сбой. Никакие доводы неспособны вразумить горожан.
– Чем все закончилось для того бедолаги?
– Официальная версия – ссылка за границу. Но есть основания предполагать, что это наглая ложь. Мы думаем, что он остался в качестве узника Ордена Печати, образчика для опытов.
– Больно мрачный исход. Похоже на страшную байку.
– Как знать… Может, вскоре, твое мнение изменится.
Бурьян расступился, подпуская к дороге. Бронислав остановился над белыми башмачками, опустился на колено так, чтобы усадить на него Анастасию. Свободной рукой он подхватил задники башмачков, тряхнул пару раз; одну за другой он надел обувные лодочки на стопы – девушка растерялась, смущенно вытягивая мысочки, не в силах принять решение: стоит ли противиться? Таких ухаживаний с ней не случалось прежде, как себя вести – она не знала. Поэтому, поднявшись, решила сделать вид, что ничего не заметила и, опустив очи долу, стала разглядывать мысы башмачков.
– Спасибо тебе, Бронислав. Я обязана тебе жизнью.
– Не стоит благодарности. Мне было не трудно.
Настя посмотрела так, словно уличая в излишнем пафосе, но не нашла в его глазах и намека на стремление рисоваться перед дамой. Так же, не нашла она и ожидания ее реакции на обхаживания. Складывалось впечатление, что юноша совершает подобные поступки вообще не раздумывая.
– К тому же, – продолжил Бронислав, – мы еще не выбрались в город. Рановато благодарить друг друга и прощаться. Возвращаться будем обходным путем…
Бронислав сощурил глаза, присматриваясь к неясной темной точке, поднявшейся над лесом. Ее силуэт
