преподносить сюрпризы.
Как-то весной Софья Николаевна почувствовала себя неважно. Ей вдруг стало мало воздуха, а комната закружилась перед глазами и стала погружаться в темноту. Приехавший доктор осмотрел ее и, не зная давнишнего приговора, с воодушевлением сообщил ей, что она ждет ребенка. «Она ждет ребенка...». Эти слова молоточками стучали у нее в висках.
- Моя девочка… моя девочка..., - как в трансе, повторяла она.
Позже, когда Софья Николаевна поехала в Петербург в Обуховскую больницу на консультацию с врачом, старым другом ее отца, она опять услышала свой приговор - роды будут стоить ей жизни: тридцать семь лет, слабое здоровье, тяжелые, чуть не убившие ее первые роды.
Доктор был очень внимателен и участлив. Когда Софья Николаевна собралась уходить, он остановил ее. Начал издалека, сказав, что ее отец, царство ему Небесное, - его старый товарищ, что они не раз выручали друг друга. Ради его дочери он готов пойти на риск и устроить Софье Николаевне операцию. Конечно, это непросто и опасно. Но у нее появится шанс выжить.
Софья Николаевна поблагодарила его за участие, но от операции отказалась наотрез. Доктор понял, что настаивать бесполезно. Он поцеловал ей руку и перекрестил.
Жизнь Волковых потекла дальше. Внешне все осталось по-прежнему. Софья Николаевна продолжала работать. Она почти не изменилась, за исключением пополневшей фигуры, была, как и раньше, приветлива и спокойна, только взгляд ее приобрел особенную, неуловимую мягкость.
Михаил Тимофеевич теперь чаще проводил время с женой, оставляя дела на управляющего. Он старался никак не показать тоски, которая стала частым гостем в его сердце. С Софьей Николаевной они вместе гуляли по парку, ездили на ярмарку, а по вечерам, если не принимали гостей, играли в шарады, читали и пили чай в своей уютной гостиной. Иногда, когда Софья Николаевна была чем-то занята, Михаил Тимофеевич долго смотрел на нее, потом внезапно вставал и поспешно уходил.
Наступил февраль. Когда Софья Николаевна почувствовала приближение родов, доктор, заранее привезенный Михаилом Тимофеевичем, находился в гостиной.
Она родила девочку. Хорошенькую маленькую девочку. Софья Николаевна давно выбрала ей имя - Александра, Саша.
После родов Софья Николаевна осталась жива, правда, полгода она не вставала. Но благодаря Божьей воле и хорошему уходу она все-таки поправилась.
Глава 4.
…Минуло еще лет пятнадцать.
Пять лет назад Михаил Тимофеевич отремонтировал господский дом, пристроил большую застекленную веранду, выходившую в парк. Летом веранда становилась излюбленным местом проведения танцевальных вечеров, представлений и чаепитий. Старую церковь отреставрировали, пристроили еще один придел, обновили церковную утварь. Потускневшие от времени росписи заиграли новыми красками, а старые купола - новой позолотой.
Парадный подъезд господского дома Михаил Тимофеевич обновил портиком с колоннами, удачно вписавшимся в архитектуру усадьбы. Перед парадным входом был устроен фонтан, выложенный разноцветной мозаикой, в который летом запускали золотых рыбок. В центре фонтана на камне сидела маленькая бронзовая русалочка и доверчиво смотрела на каждого, кто приходил в этот большой гостеприимный дом.
Когда ремонт дома был почти завершен, Софья Николаевна занялась парком и садом. Вскоре аллея, которая вела от дороги к парадному подъезду, приобрела вполне респектабельный вид. Замысловато подстриженные деревья и кустарники, живописные цветники, ухоженные газоны, скульптурные вазы и статуи, расположившиеся по обеим сторонам аллеи, - все это создавало ощущение достатка и стремления к гармонии.
В парке построили несколько уютных беседок, большой павильон со стеклянной крышей, соединенный крытой галереей с домом. В павильоне располагались оранжерея и летний сад. Это было любимое место Софьи Николаевны. В одном из самых уютных уголков летнего сада она поставила канапе, на котором отдыхала, и изящное бюро, за которым работала. С мая по октябрь большую часть времени она проводила в летнем саду.
Два года назад Волковы открыли в имении лицей для одаренных детей. Преподавали в нем дипломированные педагоги, непременно с хорошими рекомендациями, а детей набирали со всего уезда. Софья Николаевна была директором лицея и занималась всеми организационными вопросами. Помимо этого, в лицее она преподавала историю. Делами школы для крестьянских детей и школы для взрослых занимались в основном их директора, которых назначала Софья Николаевна.
Как и раньше, практически все расходы на ведение просветительской работы, содержание школ, лицея, библиотеки и читальни Волковы оплачивали из личных средств.
Постепенно Орлино превратилось в одно из самых красивых, популярных и богатых имений в уезде.
Десять лет назад Волковы купили дом в Петербурге на Садовой улице. Небольшой двухэтажный особняк в стиле ампир с уютной, изящно отделанной гостиной, бальным залом, столовой. Но жили они в нем только наездами.
В последние годы Софья Николаевна стала страдать легкими, и городской воздух был ей вреден. Кроме того, дела требовали присутствия в имении и Михаила Тимофеевича, и Софьи Николаевны. Да и привыкли они к деревенской жизни, к большому хозяйству, к старому парку, реке, к соседям по имению, с которыми давно дружили. Поэтому городской дом пустовал.
Павел окончил Кадетский корпус. Его военная карьера складывалась удачно, и теперь он служил капитаном в гвардейском полку. Павел редко бывал в Орлино. В отличие от родителей, он предпочитал вести светский образ жизни, благо его наружность и средства это позволяли. Пожалуй, он был единственным, кто любил дом на Садовой. Нередко он устраивал в нем холостяцкие пирушки с друзьями по полку, иногда посещал его с очередной дамой своего любвеобильного сердца. Особенно часто это происходило летом, так как в летнее время полк, в котором служил Павел, принимал участие в учебных стрельбах и маневрах, которые проводились на летнем полигоне в Красном Селе. Красное Село находилось всего в двадцати четырех верстах от Петербурга. Что такое двадцать четыре версты для молодого влюбленного сердца?
Родители, особенно Софья Николаевна, не однажды пытались обуздать темперамент сына и убедить его вести более спокойный и достойный образ жизни. Но все было тщетно. Вино, карты, породистые лошади, хорошенькие актрисы, непременные долги, иногда прерываемые служебными обязанностями в полку, составляли бытие капитана Павла Михайловича Волкова.
Саша из маленькой девочки превратилась в девушку. Она не была красавицей, скорее хорошенькой. Среднего роста, тоненькая, хорошо сложенная. Ее слегка вьющиеся от природы волосы были цвета опавшей листвы, движения плавны и грациозны. Весь ее облик дышал гармонией и благородством.
Но что в ней потрясало, так это глаза. Огромные, каре-зеленые, оттененные длинными темными ресницами. В зависимости от ее настроения, от чувств, наполнявших ее, глаза меняли свой цвет. Когда она сердилась, глаза ее темнели, становились карими с золотистыми искорками. Если Саша грустила, ее глаза переливались едва уловимыми оттенками изумруда. Чистые, яркие краски молодой листвы в ее глазах предвещали смех, который вот-вот серебристым колокольчиком разольется по дому.
Софья Николаевна дала дочери прекрасное образование. Саша превосходно знала литературу, русскую и иностранную, свободно изъяснялась по-французски, по-немецки и по-английски, писала стихи. Она была очень музыкальна, хорошо играла на фортепиано. У Саши был небольшой, но приятного тембра голос, и она пела, аккомпанируя себе на рояле. А танцевала она божественно.
Приглашенный учитель танцев поначалу был очарован способностями юной ученицы. Но вскоре он понял, что ничему не сможет ее научить, так как все то, чему он годами учился у лучших педагогов Европы, она, эта восьмилетняя девочка, уже знает, причем не как законченную форму, а только как основу для своего восприятия и выражения искусства танца. Учитель посоветовал родителям отдать дочь в хореографическое училище в Петербурге, угадывая в ней неза-урядный талант и предрекая ей будущее выдающейся танцовщицы.
Хотела ли Саша стать балериной? Всем сердцем! Танец был ее мечтой, ее стихией, ее страстью. Но Софья Николаевна не могла согласиться. Ее девочка и подмостки! Тлетворный запах кулис, интриги и вольные нравы театрального мира?! Нет, никогда! Об этом не может быть и речи! Жену поддержал Михаил Тимофеевич, знавший о жизни актрис не понаслышке.
Саша протестовала, плакала и кричала, неделю ее глаза светились сумеречным светом, который постепенно сменился зеленоватой дымкой. Потом она смирилась. Ей было всего восемь лет, и она понимала, что это слишком мало для того, чтобы что-то предпринять самостоятельно. Убежать в Петербург, например, и попытаться поступить в хореографическое училище. И потом, у мамы слабое здоровье, и папа, хотя и держится молодцом, стал часто хворать. Родители не переживут такого удара. Нет, не переживут…
Сейчас Саша если и вспоминала об этом, то почти спокойно. На всех балах, которые устраивались в округе, ей не было равных. Ее бесспорно признавали лучшей танцовщицей. Конечно, это тешило ее самолюбие, но не грело сердце.
Зимой Саше исполнилось пятнадцать лет. Родители стали подумывать о ее будущем. Саша считалась завидной партией, благодаря своему очарованию, талантам и состоянию Михаила Тимофеевича. Молодые и не очень молодые люди частенько наносили визиты Волковым, бывали у них на вечерах.
Вскоре вокруг Саши образовался круг почитателей, которые оспаривали право занять место в ее сердце. Родители не торопили ее. Она еще молода. Безусловно, среди Сашиных поклонников у них были фавориты, но они не хотели навязывать дочери своего мнения. Пусть выбирает сама. В конце концов, все посещающие их дом мужчины - люди достойные, состоятельные, образованные, из хороших семей.
А Саша? А Саша, прекрасно понимая замыслы родителей, относилось ко всему этому скорее как к забаве. Да, ей льстило внимание, которое оказывали мужчины, по возрасту иногда годящиеся ей в отцы. Нравились маленькие безделушки, которые они преподносили и стихи, которые ей посвящали. Но замуж? Это совсем не входило в ее ближайшие планы.
Замуж… И за кого? Николай Васильевич ей нравился, он всегда смешил ее, рассказывая разные забавные истории, над которыми сам громче всех смеялся, запрокидывая назад голову и широко открывая рот. Алексей Петрович прекрасно знал литературу и музыку (он преподавал русскую литературу в лицее), Саше было о чем с ним поговорить и поспорить, правда, он был пожилой, ему недавно исполнилось сорок лет. Сергей Александрович неплохо танцевал и здорово держался в седле, но так плохо говорил по-французски, так смешно коверкал слова, что каждый раз, когда он объяснялся ей в любви, почему-то обязательно по-французски, она с трудом удерживалась от смеха. Михаил Львович был очень хорош собой, оригинально одевался, был поэтом, но Саше показалось, что ему нравилась не она сама, а деньги ее отца. Аркадий Степанович ей совсем не интересен, Александр Иванович откровенно глуп, а Иван Павлович непростительно скучен. Нет, на роль мужа
