тогда, может, выйдет меньше. Да и он, наверное, успокоится и поймёт, что сам врезался, а по логике вы не могли уступить ему дорогу. Не имели права.
- Я его и не видела. Не знаю, как муж…
- Значит, очень быстро выскочил на трассу. И куда люди торопятся? Летят, обгоняют одного, другого, третьего. Потом приедут домой, сядут к телевизору и начнут всякую муру смотреть. Стоит ли ради какого-нибудь сериала или вообще рекламной паузы рисковать жизнью и выгадывать пару минут?
Милиционер явно подпал под власть солнечного дня и лирического настроения, оставил переговоры с напарником и лениво озирал проезжавший транспорт.
- Вы говорите: «Успокоится и поймёт». Ведь его вина – стопроцентная. Может, и официально признает свою неправоту?
64
- О, на это не надейтесь. Такие люди любой повод используют, чтоб развести кого-нибудь на хорошую сумму. Как бы он ещё не специально в вас врезался.
- Вы думаете?
- Я просто предполагаю. Должен был приостановиться – нет, даже не сбавил скорость. Почему? В навороченную тачку врезаться – самого могут нахлобучить, а в такую, как у вас, можно: люди простые, но кое-какие деньги наскребут… Захотел, например, машину поменять… - гаишник окинул взглядом салон. – Она ведь так себе, средненькая…
- Да какие у нас деньги?! Дочка только квартиру купила, живут в пустых комнатах: не на что приобрести мебель. Пока ремонтировались, внуки постоянно у нас. Всё лето, бедные, красят, клеят. Деньжищи отдали хорошие, а всё сыпется. Младший сын у нас ещё учится. Тоже без конца что-то высылаем или отвозим…
- Кстати, о квартире, - усмехнулся парень. – Сидор Сидорыч в прошлом году одного инвалида жилья лишил. Врезались друг в друга. Оба виноваты. Пришлось старику всё продавать и переезжать к родственникам. ЭТИМ – всё по фигу. И штаны, простите, последние снимут. ОНИ своего не упустят.
- Своего?.. Чужого, хотите сказать?
- ОНИ ничего не упустят… - парень поправил себя с каким-то сожалением в голосе, как будто отсутствие у него самого этого качества было ему неприятно.
- У меня тоже дочка учится. Пока в школе, но деньги быстро утекают, - продолжил он задумчиво. – Жена не работает: по её специальности вакансий нет.
- А родители?
- Мои далеко, а её матери сами помогаем, сколько можем: тесть – алкаш.
- То есть, если вас выгонят, семья останется без средств? А другая специальность у вас есть?
- Другой нет. Завербовали сразу после армии… Сколько уже времени?
- Десять двадцать пять.
- Та-ак, ждём почти полтора часа. Наверное, Сидор Сидорыч не у себя на даче отдыхает, а у кого-нибудь из друзей. Или вообще на водохранилище… Да, слушаю! – он резко схватился за рацию. – Кто подъедет?.. Кто подъедет, повтори!
Но уже и так было видно, что от поста к месту аварии приближается бежевый «уазик» с характерными надписями. Он резко остановился у иномарки, и в окно высунулись сразу две хохочущие головы:
- Эй, олух! Чего ждёшь?!
- Второго пришествия?!
- Эта бандура два дня как в угоне!
- Поздравляем! Позовёшь обмывать премию!
УАЗ взвизгнул колёсами и, с гулом набирая скорость, умчался.
65
Осмеянный товарищами гаишник пожал плечами, потом обернулся к пострадавшим:
- Вам повезло: будете только одну, свою, машину восстанавливать. А может, и угонщика поймаем…
Народный праздник
- Ну чё? Будут, не будут? – спрашивал жарким июльским полднем сосед Митька соседа Серёгу.
- Должны, - отвечал тот без уверенности. – Число-то как раз…
- А-а, число…- продолжал сомневаться Митька.
Они сидели, раздевшись до пояса, на лавочке под Серёгиным двором, в мареве зноя и дымке от сигареты, которую курили на двоих. Время от времени то один, то другой посматривал с надеждой на перекрёсток. Очевидно, то, что должно было там появиться, могло окупить для двух мужиков и пытку ожидания, и страдание от погоды.
- Когда я был моряком, - сказал, докурив, Серёга, - нам, как в порт вернёмся, такие бабки отваливали… Жрёшь только в ресторане, ездишь на «Волге» - на такси…
- Когда ты был моряком, ты был дураком, - пояснил сосед. – В магазине водка в два раза дешевле. А то погулял неделю – и соси лапу.
- Сам ты дурак! В кабаке музыка, бабы… Хоба, идут!
Они разом подскочили с места, увидев показавшихся из-за угла трёх женщин с пакетами, но потом, решив вести себя солиднее и не показывать чувств, сели.
- Ну, чё, получили? Сколько? – первым не выдержал Митька.
- А то не видите! – едва ли не в один голос ответили женщины.
Следующий вопрос мужики произнесли одновременно, каждый – своей жене.
- Сколько, говорю? Курево взяла?
Их благоверные, наполненные самоуважением, растягивали удовольствие и выдержали паузу. Они сначала перешли через канаву и только потом ответили – тоже вместе. Только Серёгина Настька – грубовато-покровительственным басом, а Митькина Ленка – пискляво-раздражённо:
- Чё спрашивать: всегда одинаково! Взяла!
Следующие несколько минут женщины, наслаждаясь ролью кормилиц семьи, хвастались купленными продуктами и – ещё больше – некупленными, например, так:
- Да думала взять ещё…
66
- Хотела ещё… да в следующий раз…
- Хорош! Раскудахтались! – прервал их Митька. – Надо быстрее, а то у Наташки разберут, а у других – фуфло, череп потом раскалывается. На полторашку скидываемся?
- По два круга на каждого? Ну, и чё это будет? Когда я работал на ликёрке, мы по литре в день выпивали. И ещё пузырь с собой. Каждый.
- Тогда на две? Верка, у тебя собираемся?
- А мне-то? Тащите закусон, под деревом и сядем. Чё щас делать, в такую жарень?
- Это по сколько, значит? Сто восемьдесят на три. Шисят, да?
- Э! Шисят! Умник ты, Митя, я погляжу! Вас по двое, а я одна!
- А, точно. Так ты ж, сучка, за двоих пьёшь!
- Я за двоих?! Это твоя Ленка-тихоня за двоих!
- Ладно вы! Время идёт. Доставайте бабки, я сгоняю.
- Получается по тридцать шесть на одного. За двоих – семьдесят два.
- Ни фига себе! У меня столько уже и не будет.
- Как не будет? А сколько ты получила?
- Сколько настрогал мне деток, Сергей Викторович, столько и получила. Я ж не Алёшиха, которая хапнула сразу на девятерых.
- Да, им можно гулять.
- Они и гуляют. Причём два раза в месяц, не то, что мы.
- Почему два?
- Ещё на бабкину пенсию.
- А…
- Всё? Здесь ровно? – Серёга осторожно взял собранные деньги.
- Не потеряй! В карман положи!
- Какой карман? Он у меня есть?.. Короче, я через пятнадцать минут возвращаюсь, а у вас всё чин-чинарём, как в лучших домах Лондона и Парижа.
Он утёк, а соседи принялись за подготовку к гулянке. Дети, получившие по чупа-чупсу, забегали между дворами по разным поручениям; взрослые, чтобы не ходить, громко перекликались через заборы, а у Верки, чей дом находился между Серёгиным и Митькиным, под выросшей посреди двора и уродливой от постоянных зимних заготовок дров вербой начала проявляться скатерть-самобранка.
Принесли кучу позаимствованного ночью лука и целые полбулки хлеба, кто-то пожертвовал дефицитные в середине лета прошлогодние солёные огурцы, тщательно отмытые от плесени. Хозяйка вынесла два вареных яйца. В общем, когда вернулся гонец, праздничный «стол» был полон закуски, а двор – народа. Помимо взрослых, разлёгшихся под деревом, собралась и вся окрестная детвора, в обычное время побаивавшаяся «тётку Верку». Радостное настроение родителей передалось детям: они толкались, боролись, хвастались пластмассовыми палочками от конфет и, чутко уловив
67
либеральные послабления, неистово орали. Героем дня была Серёгина и Настькина младшая – Катька, без конца хваставшаяся: «А я ела мороженое». Её даже толкали меньше других: на целый месяц девочка получила особый статус. Только Серёга, когда осознал, что от детских пособий осталось всего ничего, упрекнул жену в роскошестве:
- Чё выделять-то её? Всем – по конфете, а ей, как барыне,- моро-оженое! Я б на те деньги день с куревом был.
- Ну, и пусть, - не подчинилась супруга. – Младшенькая всё-таки.
Наконец, разлили.
- После первой, - торжественно провозгласил тост Митька, - пошли на … того, кто наливал.
Все засмеялись над Серёгой и выпили – каждый на свой манер.
Если о характере японца можно судить по тому, как он работает, американца – по тому, висит ли над его домом национальный флаг, то о характере русского человека многое, если не всё, поймёшь, понаблюдав его индивидуальный стиль пития. Митька проглотил быстро и сразу потянулся к лучшей закуске; его Ленка – наоборот – пила маленькими глотками, не торопясь, как пьют в жаркий день ключевую воду из лесного родника. Серёга с Настькой потянули вступительную часть, раза три чёкнулись, посмотрели на соседей, похихикали, только потом согласно, как верные супруги, одновременно опрокинули кружки в себя. Когда выпила Верка, никто и не заметил. Догадаться можно было только по тому, что она отмахивала ото рта запах самогона и покраснела ушами.
…- И сколько Наташка на нас, дураках, зарабатывает! – сказал Митька, на всякий случай проверяя, крепко ли закручена пробка на пластиковой бутылке. – По чём сейчас сахар?!
- Ну, купи водку, раз такой богатый! – возразила Настька.
- Верно, к Наташке хоть днём, хоть ночью: круглосуточный ларёк! Редко, чтоб не было!
- Сегодня разберут!
- К выдаче детских она заранее готовится!
- А чё, работает человек – пусть работает! Не нравится – не ходи!
- А кто говорит: «Не нравится»?!. У неё никогда фуфла не бывает! Умеет гнать! Помнишь, у Слепцовой брали?! Чуть копыта не двинули!
- Так мы тогда сколько выпили?! Наверное, по полторашке на нос!
- Да ну!.. А чё?! – передумал Митька спорить и самодовольно засмеялся.
- Не-э, Наташка – молодец! Давно ли дояркой с нами работала?! Совхоз похерили – бабы сидят по домам, а она при деле! Человек!
- Груздев лучше развернулся! Молочку скупает, мясо!..
- Тот ещё жук! Надует тебя – и богат!
- А ты как, думала, деньги делают?! Так и делают! С каждого урвал по чуть-чуть и разбогател!
К Митьке подошёл пятилетний сын, и отец угостил его луком и кусочком
68
хлеба. Остальная детвора окружила мальчишку с просьбой поделиться.
- Так и надо! Вон Сопеля поля садит, как дурак, вся семья у него там работает, чужих нанимает, а трактор еле дышит: на запчасти не зарабатывает!..
- Нанималась я к нему: платит нормально, плюс кормёжка!
- Чё толку?! Видала, на какой тачке Чернев ездит?! И никакого поля!
- Да, травка нынче в цене! Говорил: в город отвозит, а там студенты, шпана!..
- А чё, молодец! Нашёл своё дело!..
- Найти бы мне его дело, то есть пятак!
- Ну, и привалят тебя, дурака!
- Да кому он нужен! Пусть привалят!
Над Серёгой вторично посмеялись и решили, что пришло время выпить опять.
- Между первой и второй – промежуток небольшой! – аргументировала Верка, и никто не спорил.
Выпили. Закусили. Одного малыша толкнули так, что он влетел в круг взрослых и едва не перевернул бутылку. На него и других дружно наорали. Родители прибавили затрещины.
- После второй пошли на … того, кто бегал гонцом,- напомнила Верка народный обычай.
- Сама ты пошла на …, кобыла беззубая, - ответствовал «тот, кто бегал гонцом».
Но перепалки не получилось: у Серёгиного
