морочить голову…
- Это я уже поняла, - ответила Жоан.
- Да? Почему?
- Иначе притащили бы дурацкий букет цветов или коробку конфет.
- Ох, простите. Я и не подумал. Сейчас…
- Не надо! – засмеялась она. – Поздно!... А что, я не та женщина, за которой можно ухаживать, морочить, как вы сказали, голову?
- Нет! Ну что вы! Я не то хотел сказать, - воскликнул он и осекся.
- Дурацкий разговор! – и Жоан прикоснулась к пуговице на его пиджаке, которая осталась у нее в ее руке.
– Оторвалась. Хорошо, что заметила. Нужно бы пришить.
– Как вам это объяснить? – продолжал он. - Мне с вами очень хорошо, спокойно, - и он замолчал.
- Луи, у вас что-то случилось?
- Нет… Не знаю... Я не могу всего рассказать, я сам ничего не понимаю.
Она ненадолго задумалась, потом воскликнула:
- Поедемте кататься на карусели!
- На карусели? – удивился он.
- Да! Недалеко от Лувра есть старый парк, где находятся аттракционы. Правда, осенью они закрываются, но там есть одна замечательная карусель, которая работает круглый год. Вы когда в последний раз катались на карусели?
- Я?... Не помню.
- Поедемте?
- Да! – с радостью согласился он.
Сейчас Жоан напоминала ему ребенка. Она сидела на лошадке, крепко обхватив ее за шею, а глаза ее светились от счастья. Все время оборачивалась, махала рукой и снова на белом скакуне уносилась прочь. А он плелся следом на несуразном ослике. Потом карусель останавливалась, они бежали за билетами, возвращались и так еще много-много раз.
- Почему нельзя сразу купить много билетов и не слезать с карусели? – наконец спросил он.
- Нельзя! – серьезно ответила она, и он понял, что другого ответа и быть не могло. Нельзя и все! И снова он, не в силах отвести глаз, любовался ею. Внешне она была невероятно похожа на ту Жоан, но эта Жоан была совсем другая!
- Фу! Кружится голова! - наконец воскликнула она и пьяной походкой, раскачиваясь из стороны в сторону и размахивая руками, побрела по парку. Подошла к скамейке. К той самой! И села.
- Почему вы пришли именно к этой скамейке? – подозрительно спросил он и Жоан недоуменно на него посмотрела.
- Потому что она оказалось ближе всего!? – и он увидел ее, широко открытые от изумления, глаза.
- Вы себя хорошо чувствуете? Садитесь, Луи!
- Хорошо, - сел рядом и какое-то время они молчали.
- Что вы делаете в Париже? – наконец спросила она.
- Я в деловой поездке от редакции, - соврал он.
- Вы журналист?
- Да.
- О чем вы пишете?
- Мне поручили взять интервью у одного писателя, - пробормотал он, – вдруг спросил, - вы знаете такого Рональда Дойла?
Она на секунду задумалась и беспечно ответила:
- Нет, не слышала. А что он написал? Сколько у него книг?
- Одна.
- Молодой начинающий гений?
- Можно сказать и так, - пробормотал он.
- А в какой газете вы работаете?
- Вечерний Прованс, - соврал он, выдумав первое, что пришло на ум.
- У вас интересная профессия! Как вы это делаете?
- Очень просто! Выезжаю на интервью. Общаюсь, задаю вопросы, ищу то, что в человеке ценно. Вы правы – это интересно и не очень сложно. Потом возвращаюсь домой, на компьютере собираю материал и несу его в редакцию.
- У вас дома есть компьютер? – улыбнулась она.
- Конечно! – удивился он. – Без него невозможно работать. Не писать же гусиным пером!
- Так! Понятно… У вас большая квартира?
- Не очень, две комнаты. А почему вы спросили? – и тут он заметил ее улыбку. - Что-то не так?
- И одну из них занимает компьютер! Замечательно! Продолжайте!
- Почему, комнату? – не понял он.
- Да, потому что компьютеры размерами с комнату, черт вас побери! Потому что во Франции есть всего несколько компьютеров, которые стоят в университете, у космонавтов и… И у кого-то еще. Не помню. Я недавно смотрела передачу. Но у журналиста Луи оказывается тоже есть компьютер. Правительство специально выделило ему это чудо современной техники, чтобы он мог писать репортажи! Только забыло предоставить ему для этого большой дом! – она уже хохотала, а Франк долго, молча на нее глядел. Наконец, она успокоилась и произнесла:
- Извините, Луи. Вы так интересно рассказываете! Но иногда напоминаете человека с другой планеты или из будущего.
- А какой сейчас год? – вдруг спросил он.
- Луи, - серьезно спросила она. – Какой сейчас год?
- 2014? – неуверенно произнес он.
- Ну, слава богу!... Продолжайте!... Ну, что же вы? Давайте еще раз - вы журналист! А как вы им стали?
- Это наследственное! – снова заговорил он. - Мой отец был журналистом. Военным. Он побывал во многих горячих точках, даже получил ранение… Это было в Югославии. Там он попал под бомбежку…
Вдруг услышал ее голос:
- На Югославию напали инопланетяне?
- Почему?
- Югославия. Вы можете себе представить, чтобы какой-то сумасшедший бомбил страну, которая находится в самом центре Европы? Опять фантазируете? Луи, зачем вы все время выдумываете?
- Да, фантазирую, - пробормотал он. - Простите, Жоан… Неделю назад я попал в аварию и получил небольшое сотрясение.
- Извините, я не знала, - с сожалением произнесла она.
- Поэтому иногда…
- Иногда придумываете удивительные истории. Теперь мне все понятно. Так вы перепутали меня с другой Жоан. А, может быть, ее и не было?
- Может быть… Теперь я уже ничего не знаю наверняка. Но мой отец действительно был журналистом!... Скажите, а ваша мама работает врачом?
- Да! Откуда вы знаете?
- Авария. Странная авария…
- И теперь вы умеете отгадывать имена и не только! Чудеса!
- Да, чудеса.
- А когда закончится ваша поездка? Сколько вы еще будете в Париже?
- Не знаю… Никогда! Иногда мне кажется, что я буду делать это вечно!
- Опять выдумаете, Луи. Пойдемте, становится прохладно. Вы должны себя беречь! – с этими словами она встала, взяла его под руку, и они направились к выходу.
Снова ее подъезд, снова он смотрит на эту удивительную Жоан. Франк смущен, он не знает, что ему делать. Он безумно не хочет с ней расставаться, но и не может подойти ближе. Чувствует, что не должен разрушать ее жизнь.
- Пойдемте, я пришью вам пуговицу, - вдруг услышал он.
- Да?
- Да, - просто ответила она и открыла дверь. Потом он робко сидел в незнакомой комнате, с удовольствием наблюдая за незнакомой Жоан. Вздрогнул, заметив, что иголку с ниткой она достала из старинной жестяной коробки, которую он прекрасно помнил. Она сохранилась еще со времен бабушки Жоан. В таких коробках когда-то продавались конфеты. Все продолжал смотреть на эти руки, которые ловко делали свою работу. И вдруг захотелось подойти, обнять эту женщину, никуда не уходить, не думать ни о чем, не знать, не ведать, просто оставаться с ней… Через несколько минут, закончив, она весело сказала:
- Ну вот. Теперь будет держаться вечно. Держите! - и протянула ему пиджак.
- Все?
- Все.
- А можно…
- Нет… Франк, мы договорились, что вы за мной не ухаживаете и не морочите голову, - она улыбнулась и снова эти веселые огоньки вспыхнули в ее глазах, - а если в следующий раз появитесь с цветами – я вас прогоню. Хорошо?
- Да.
- Да? – громче переспросила она.
- Да, - и замолчал, желая спросить что-то еще.
- Что?
- А почему - Франк?
- Не знаю… Почему – не знаю. Сегодня так. Сегодня – вы Франк. Спокойной ночи.
- Да.
- 19 –
Книга была закончена. Рональд дописал те последние строки, которые оставил на сегодня, потом аккуратно сложил рукопись, с сожалением посмотрел на нее в последний раз и отправился к Майклу. Эти два месяца пролетели для него, словно один день, и теперь он не знал, что будет делать. Сейчас он отдаст эти страницы Майклу и расстанется с ними навсегда. Навсегда потеряет друзей, эту удивительную работу и… Вивиан. Впрочем, Вивиан он потерял уже.
С такими мыслями он вошел в дверь, над которой висела табличка “Новая литература”. Почему – новая, он не понимал. Майкл с радостью его встречал, он взял рукопись и начал дочитывать последние страницы…
- Хорошо!... Очень хорошо!... Замечательно! – приговаривал он. Потом захлопнул папку и посмотрел на Рональда.
- Все? – пробормотал Рональд.
- Да, дружище! Все! Ты сделал это!
Рональд встал, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу. Сейчас ему выплатят гонорар и они расстанутся, - подумал он.
- Оставшиеся деньги я положил на твой счет в банке.
- Счет? – удивился он.
- Да! Я открыл для тебя счет! Вот сведения!
И Майкл протянул ему бумагу с информацией.
- Теперь у тебя, Рональд Дойл, есть счет в банке.
Рональд покрутил бумагу в руке и рассеянно повторил:
- Все?
Майкл сидел и молча испытывающе на него смотрел. Долго так сидел. Рональд уже повернулся, желая уйти, вдруг услышал:
- Нет не все, Рональд! Сядь!
Он снова сел.
- Не все! – радостно повторил Майкл, - а теперь мы поиграем в одну игру.
На минуту задумался и спросил:
- Рональд, скажи пожалуйста, у тебя раньше было много друзей?
Тот удивился.
- Только отвечай честно! Это такая игра!
- Нет… Не очень…
- Я сказал – честно! Абсолютно честно!
- Не было друзей, - пробормотал Рональд.
- Хорошо, - сказал Майкл. - А сколько у тебя было девчонок? Скольких женщин ты любил до нашей встречи?
Рональд покраснел.
- Мы друзья, Ронни, не валяй дурака, отвечай откровенно. Мне ты можешь сказать все!
- Нисколько.
- И ты никого не любил?
- Нет.
- Отлично!... А семья? Твои отец и мать, чем они тебе помогли? Где они сейчас? Почему ты не живешь с ними?
Рональд промолчал.
- Можешь не отвечать. Знаю сам. Ничем! Они сами едва сводят концы с концами. Дальше. Пойдем дальше. Церковь. Твой бог. Ты веришь в него?
- Конечно! – удивился Рональд.
- Он тебе когда-нибудь помогал?
- Не знаю, - посмотрел на Майкла и добавил, - наверное, да… Нет… Не знаю…
- Вот!
- А школа, колледж, противные старики, которые вешали тебе на уши всякую ерунду и давали подзатыльники. Что дали они тебе. Ты любил их? Ты помнишь о них, жалеешь о годах, которые ушли безвозвратно?
- Нет, Майк. Не жалею! – уже громче отозвался Рональд.
- А детство. Оно было у тебя счастливым?
- Нет.
- Так, какого черта ты все это написал? Была ли в твоей книге хоть капля правды? За что ты держался, Ронни? Что было в твоей жизни? Кому ты был нужен?
Рональд в недоумении молчал. Потом спросил:
- Я не понимаю, Майк. Ты же говорил, что тебе нравится книга. Нравится, как я пишу.
- Очень! Ты очень хорошо пишешь! Ты талантливый человек и книга твоя замечательная, но есть одна маленькая деталь. Все это неправда. Ты создал крошечный придуманный островок, который при небольшом шторме смоет волной и погребет на дне океана.
- Сказка!
- Что?
- Ты говорил, что это будет сказка!
- Да, Ронни. И ты ее написал. Она у тебя получилась! Только, нельзя жить на розовых облаках. Почему мы должны делать людей идиотами, пускать мыльные пузыри, обманывать? Мы должны им дать больше. Дать то, за что они смогут держаться! А что это такое? – и замолчал. Долго молчал, испытующе глядя на Рональда. Потом снова заговорил:
- Дать свободу! Абсолютную свободу от всего и всех! Только, когда человек свободен, он счастлив! И ты знаешь, что я прав! Верно?
- Да, Майк, - пробормотал Рональд. Он с интересом смотрел на Майкла, ничего не понимая.
- Теперь смотри. Для того, чтобы дать ему такую свободу, мы с тобой должны написать правду. Должны уничтожить ложные ценности, за которые столетиями держался человек. Все эти понятия – семья, вера, дружба и любовь, детство, юность, учителя, прочая ерунда превращают человека в раба. Это якорь, который весит на шее и не дает задуматься о главном – о том, что нужно сделать, чтобы стать свободным!
Майкл был очень
Спасибо.