оставляется чадами Его, а не рабами господскими, - безусловная Свобода, данная им Отцом их Небесным от рождения по Слову своему.
Поэт настолько глубоко любил Божий Мир, настолько веровал в его самодостаточность и непреложную ценность, что пишет в 1929 году, через двенадцать лет, как бы продолжая тему юношеского «Безверия»:
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная Природа,
Красою вечною сиять.
В этом вполне реальном, не только поэтическом, но вполне принципиальном для Пушкина обожении Природы не языческий гилозоизм или же пресловутый пантеизм, но предметное знание – этическое и эстетическое понимание глубины предвечного божественного плана творения Единого Божества, всепрощающего и одухотворяющего дольний мир Своею Животворящею Благодатью.
Того самого «Бога тайного», коего юноша-поэт «зрел» в
«вечерней тишине,…в безмолвных тех местах, где кровных и друзей священный тлеет прах,…над хладною могилой, где нежной Делии таится пепел милый»,
«находил там его, где илистый ручей проходит медленно среди нагих полей; где сосен вековых таинственные сени, шумя, на влажный мох склонили вечны тени»,
« в тишине семьи, под кровлею родною, в беседе с дружеством иль тёмною мечтою»,…
«в пышности свободной простоты открытой красоты Природы».
Нет, совсем не случайно, поэт призывает видеть лучшее в человеке
«не там, где каждый день тщеславие на всех наводит ложну тень» - не в собраниях, учреждениях, может быть и не в блестящей вычурными окладами, прикрывающими убожество жалкого искусства богомазов, церкви.
И насколько же Вера юного поэта превосходит уверения оторванных от жизни природы и устремлённых в неземные высоты адептов, посылающих в гордыне проклятия т.н. тёмному материальному миру.
Превосходит Вера Пушкина и блуждания мысли философско-богословские в бесплодном скептическом отрицании дошедшие как до мистической отрицательной теологии (Дионисий Ареопагит), так и до проективной практической модели возрождения праха умерших(Н.Ф.Фёдоров).
«Забыв о разуме и немощном и строгом, с одной лишь Верою повергается пред Богом»
юный восемнадцатилетний гений!
Он как выведенная пред нами «дева юная»
«у гроба матери колени преклонив»
«в печали безмятежной возводит к Небу взор болезненный и нежный»
«вздыхает медленно, могилу обнимает – всё тихо вкруг» его, «а кажется внимает».
«Как Ангел горести» он «плачет потоками слёз»
«сладостными для страждущих очей» « дорогими сердцу Свободою своей».
Сам Свободный, юный Поэт оставляет Свободу и Божьему Творению.
Единственное и естественное ограничение Свободы по Пушкину – это преимущественная любовь к ближним, к земле своей родной:
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.
…………………Но как же любо мне
Осеннею порой, в вечерней тишине,
В деревне посещать кладбище родовое,
Где дремлют мёртвые в торжественном покое.
Там неукрашенным могилам есть простор;
К ним ночью тёмною не лезет бледный вор;
Близ камней вековых, покрытых жёлтым мохом,
Проходит селянин с молитвой и со вздохом;
На место праздных урн и мелких пирамид,
Безносых гениев, растрёпанных харит
Стоит широко дуб над важными гробами,
Колеблясь и шумя… (1836 г.)
