Костя указал взглядом на напиленные поленья и наколотые дрова.
- Предложил поучаствовать в заготовке дров. Судя по погоде, зима выдастся суровой.
Степан докурил и бросил окурок в ящик с песком.
- Брат написал с Кубани, отправляются в конце октября на фронт. Настроение боевое, пишет, руки горят надрать зад немчуре. Передает привет всем нашим казакам. Спрашивает, когда из наших кто поедет.
- Будешь отвечать, передавай привет также. А когда воевать ехать не нам решать, мы приказы выполняем. Отдадут – и вперед!
- Да скорее бы уж! – протянул мечтательно Костя.
- Пойдем обедать, негоже заставлять атамана ждать. – Закончил Степан.
После обеда атаман Казанцев работал над документами. Проверил еще раз списки казаков, едущих сопровождать ценный груз. И снова мысленно вернулся к самому важному вопросу, оглашать или нет казакам, что они везут, за что сложат головы. От тяжких дум его оторвал громкий голос в сенях. «Петруша!» - радостно екнуло сердце. Петруша, Петр Глотов, сын его друга, пропавшего три года тому на весенней охоте. Долго искали следы сильного и смелого казака, но так и не отыскали. Не выдает тайга своих тайн.
Петр влетел в комнату и остановился на пороге, раскрасневшийся с мороза, молодое веснушчатое лицо дышало свежестью и здоровьем.
- Батька атаман, разреши обратиться, - с ходу выпалил он.
Казанцев пригласил жестом руки войти и сесть за стол. Однако Петр остался стоять на пороге, будто ожидая повторного приглашения. «Совсем как отец», - подумал Казанцев.
- Проходи, присаживайся, Петя, в ногах правды нет.
Петр пробежал к столу и взялся за спинку стула.
- А мне кажется, есть! – с трудом сдерживая эмоции, произнес он.
Казанцев улыбнулся.
- Да-да, в молодости много чего кажется! Сам таким был.
- Нет, батька атаман, - не унимался Петр, - вас стороной не обходили…
Казанцев поднялся со стула и грозно произнес.
- Кого и когда обошли? Уж не тебя ли?
От слов атамана у Петра отваги поубавилось.
- Меня.
- И в чем же?
Петр замялся, стиснул руками папаху, опустил голову, но промолчал.
- Что молчишь, казак, как девица красная? Смущенный стоишь, будто что непотребное увидел, слово молвить не можешь?
Петр прокашлялся и сказал:
- Слух меж казаков, обоз с металлом везут, списки составлены. Уже имена известны. А меня среди них нет. Разве это справедливо? А? батька атаман?!
Пришло время удивляться атаману. Нахмурив брови, он с расстановкой произнес:
- Списки, говоришь, составлены. Имена, значит, известны. О-о-очень интересно…
Звонкую тишину комнаты остро прорезал пронзительный скрип сапог: атаман ходил взад-вперед между столом и окном и смотрел под ноги на пол, будто впервые его увидел. Затем остановился возле стола, поправил рукой волосы на затылке и, наклонив голову к правому плечу, пытливо всмотрелся в Петра.
- Списки, значит, имена известны… Петя, тебе не кажется, что у нас не казачий полк, а сброд болтливых базарных баб?
- Не могу знать, - растерялся Петр.
- А кто может?
- Не знаю, - неуверенно ответил Петр.
Казанцев облокотился руками о стол и исподлобья, недобро посмотрел на Петра.
- Ты не знаешь, посыльный наверняка не знает, Степка с Костей, уверен, не в курсе. Но тем не менее, все всё знают: и имена, и списки. Чудно, не правда ли, Петя?
Казанцев, видя растерянность Петра, сменил гнев на милость; еще раз предложил сесть, сел за стол сам.
- А теперь послушай, Петя, меня. Да, не включил тебя в списки сопровождающих обоз. Думаю, на твой век обозов с металлом хватит. Но твое рвение одобряю. Совсем ты становишься похожим на отца. Напористость, сила – отличные качества; дерзости пока маловато, со временем проявится. Да. Так вот. Не включил тебя в списки по простой причине. Сколь у тебя сестер?
- Забыли что ли, Александр Иванович? – не поверил своим ушам Петр. – Четыре.
- Вот. Случись что с тобой, кто о них с матерью позаботится? Нет, мы их в беде не оставим…
- Батька атаман, не включишь меня, - быстро заговорил Петя, глотая слова, - сам сбегу…
- Это уже лишнее. – Казанцев хлопнул по столу ладонью. – Одобряю. Езжай. Четвертым обозом. И знай, везете не просто золото.
- А что еще?
- Государственная тайна.
Обозы с золотом и отдельный со странными и ценными находками, на которые наткнулся в лесу охотник Иннокентий, выехали в ночь на двадцать третье октября, в четверг. Каждый обоз шел своим маршрутом, и сопровождали его шесть казаков во главе со старшим офицером. Каждый казак знал, помимо золота они сопровождают очень ценный груз, знали они также, что это сопряжено с опасностью для жизни. Но никто не знал, в чьем именно обозе находится этот груз. Тайна создавала интригу. Казаки с интересом смотрели на запечатанные сундуки с золотом и гадали, в котором находится важный груз, который ценнее золота.
В пятницу двадцать третьего октября атаману Казанцеву донесли, что под окнами штаба возле завалинки обнаружена кровь, заметенная свежим снегом. После опроса всех, несших дежурство казаков, выяснили имена дежуривших и дату. Тимофей и Гриня рассказали все, как есть. Гриня похвастался, сказав, что метнул полено в место, показавшееся подозрительным Тимофею. На вопрос атамана, почему сразу не проверили, ответили, что после того, как полено уткнулось в снег, не было слышно ни единого звука.
Казанцев долго размышлял над этим происшествием. Собака не могла там устроить лежку, бродячих практически нет. Следовательно, кто-то наблюдал за штабом. Тайком. Не выдавая присутствия. Значит, добились своей цели недоброжелатели или нет, уже выяснить нельзя.
Недобрые предчувствия закрались ему в душу. Всплыли в памяти вещи, принесенные из тайги охотником-аборигеном. Наганы, листы бумаги с иероглифами, ларец с камнями. И почему-то Казанцеву стало очевидно, то, что втайне терзало душу, вышло наружу. И беда, вот она, уже стучится в ворота.
Дом на окраине Якутска. Полночь. 21 октября 1914г.
Маленькие оконца, запорошенные снегом, тускло светились в густом мраке ночи. Плотные шторы плохо пропускали свет и, если в окне мелькала тень, нельзя было определить, кому она принадлежит. Но в этом, неприметном на первый взгляд, доме уже не первый день происходили странные события. Хозяином значился рыбак из артели Нестор, по кличке Вырвиглаз, но вечерами в доме собирались люди, связавшие свои судьбы с преступной жизнью, и возглавлял их старый вор Соболь. Вся ночная жизнь, протекавшая в городе, контролировалась его подчиненными.
Три предыдущих дня в доме на окраине кипела жизнь. Началось с того, что в воскресенье девятнадцатого октября Соболю, пившему чай вприкуску с сахаром, правая рука Митя-Сила что-то прошептал на ухо, все время, кивая на дверь в соседнюю комнату, куда выходили сени. Выслушав Митю, Соболь наморщил лоб, на лице отразилось мучительное сомнение; он пошевелил губами, затем закатил глаза в потолок, почесал мизинцем в ухе и щелкнул пальцами.
Митя-Сила кивнул головой и вышел. Через минуту в дверь вошел невысокий азиат, остановился на пороге, но тут же от пинка в спину полетел на пол. Митя заржал, довольный своей шутке и не обратил внимания на то, что азиат быстро встав на ноги, ребром ладони незаметно ударил его по горлу. Митя схватился за горло, хрипя и стараясь вдохнуть воздух, упал на колени и зашелся кашлем.
- Мог бы и не применять своих штучек, У, - обратился к азиату Соболь.
- Лисняя улока никогда не вледит, - ответил У, корявя язык. – У нас в Китая не плинята гостя толкать спина.
- Не были мы у вас в Китае, - следя за Митей, кашляющем в углу, сказал Соболь. – Говори, с чем пожаловал.
У подозрительно посмотрел на Митю. Соболь поймал его взгляд и сказал, что ему он доверяет. У отрицательно покачал головой, заметив при этом, что самый жестокий враг это лучший друг. Соболь снова напомнил У, чтобы тот объяснялся точно, не напуская тумана и не прибегая к восточным уловкам. У снова показал кивком головы в сторону Мити, затем на дверь. «Ладно, змея китайская, будь, по-твоему, - с трудом согласился Соболь, стараясь не уронить в глазах Мити своего авторитета. – Но смотри, если зря тратишь мое время…»
У поднял вверх ладони. Митя, харкаясь и пошатываясь, вышел из комнаты. «Пусть сильно заклоют двели», - попросил У. Соболь крикнул, чтобы поплотнее закрыли дверь. Раздалась пара мощных ударов, скрипя деревом, дверь влилась в общий фон стены.
- Теперь тебя все устраивает? – спросил Соболь.
У приложил указательный палец к губам, подошел к двери, прислушался и коротко махнув ногой, открыл пинком дверь. До Соболя сразу донесся резкий крик, выражающий боль и обиду. Выглянув, китаец снова прикрыл дверь и, улыбаясь щербатым ртом, сел за стол.
- Сейчас, - без всякого акцента сказал У, - можно говорить не боясь, что кто-то подслушает.
У, которого звали все Фёдор, рассказал Соболю небольшую историю. Она крутилась вокруг находки, которую начальнику полиции принес из тайги охотник. Фёдор поведал, что скоро казаки повезут золото, добытое на приисках, и вместе с золотом повезут находку. Это небольшой ларец, даже скульптура из металла с небольшой полостью внутри в виде изготовившегося к прыжку тигра и несколько листов бумаги с древними религиозными письменами из листьев лотоса, приготовленных особым образом, они не гниют и не размокают в воде. Если Соболь поможет ему вернуть ларец и священные письмена, то он, Фёдор, поможет ему справиться с казаками и взять добытое золото, очень-очень много золота, себе и жить припеваючи где-нибудь за пределами России.
Фёдор также сказал, что поможет Соболю и его верным людям перебраться в Китай, а там пусть едет, куда глаза глядят. Мир большой, доверительно шепотом добавил Фёдор, насколько можно округлив узкие глаза. «У-у-ух, какой большой мир и с деньгами ты, Соболь, всюду будешь принят с раскрытыми объятьями. Я тоже со своей стороны скажу, какую услугу ты оказал моей родине и тебя щедро вознаградят». Соболь посмотрел в глаза Фёдору и сказал, что-то уж больно красивые перспективы открываются впереди, но до этого еще нужно дожить, это, во-первых; во-вторых, у нас в народе говорят, гладко было на бумаге, да забыли про овраги и, в-третьих… казаки. Если ты, Федя, не в курсе, с ними шутки плохи. Прознают, что да как, от нас мокрого места не останется. И, наконец… Соболь выдержал многозначительную паузу, чем черт не шутит, Федя, друг ты мой ситцевый!
- Всего обозов четыре. В каком именно находится моя вещь, узнать не удалось. Ну, в принципе, тебе, Соболь, какая разница, одного охранника завалить или десять.
- Федя, с людьми у меня не густо.
- С людьми помогу. От них можно потом избавиться. Мусор что зря жалеть! И делить добычу всегда выгоднее, когда компаньонов меньше.
- Что с оружием? – Соболь старался выяснить все как можно больше.
- Самые лучшие винтовки и карабины. Патронов воз, можно стрелять хоть в воздух. Ну, я это к примеру. – Почувствовав, что хватил лишку, осекся Фёдор. – Оружие в городе, равно как и боеприпасы. Есть полсотни гранат и толовые шашки, можно устроить засаду.
- Маршрут движения известен? – Соболь уже в голове прокручивал конечный вариант развития событий, когда не только лишних уберет, но избавится и от Феди.
- Все четыре. Казаков в
57 страниц без деления читать очень трудно.
Ну пожалуйста!