какой-то отрешенный, словно обращенный внутрь. Я с трудом сдерживаю нетерпение, в какой-то момент мне даже хочется воспользоваться своей способностью читать мысли…
Наконец она поднимает на меня глаза. Смотрит так, как будто видит впервые, отчего мне становится немного не по себе.
- Ну, и как тебе? Понравилось? - вопрос слетает с губ как бы сам собой, и я в который раз мысленно ругаю себя за несдержанность.
- Да, понравилось… - она произносит это каким-то бесцветным голосом.
После этого, сунув мне в руки картину, быстро поворачивается и идет к дверям. Я озадаченно плетусь следом, еще не решив для себя, как к этому следует относиться. Однако на самом пороге девушка вдруг снова останавливается.
- А ты и в самом деле хорошо меня знаешь. Наверно, даже лучше меня самой, - эту загадочную фразу она говорит тихо, как бы про себя, глядя куда-то мимо меня.
- Что… что ты имеешь в виду?
Но Таня как бы не слышит моего вопроса, поскольку в эту минуту уже сражается с дверным замком. После нескольких неудачных попыток тот, наконец, поддается ее усилиям, и моя гостья, все так же не глядя в мою сторону, выскальзывает на лестничную площадку.
- Куда же ты? Постой!
Едва успев обуться и запереть за собой квартиру (дав при этом внушительный пинок путающемуся под ногами Тобику, которого, кажется, опять забыл покормить), выскакиваю следом. Беглянку нагоняю возле лифта, решительно нажимающую на кнопку вызова (Неужели она собиралась уехать без меня?). С глухим металлическим звуком разъезжаются двери.
Но даже здесь, в тесной кабинке, когда мы стоим так близко друг от друга, девушка умудряется избегать моего вопрошающего взгляда. Я теряюсь в догадках. Что же все-таки произошло? Похоже, моя картина как-то странно подействовало на Таню. Но что могло ее так взволновать? Что именно вызвало у нее такую необычную реакцию?
На улице я снова пытаюсь втянуть девушку в разговор.
- Таня, объясни, пожалуйста, что случилось. Ты… как-то странно себя ведешь.
- Не обращай внимания. Все нормально, - она идет чуть впереди, низко опустив голову, словно пытается разглядеть что-то у себя под ногами. - Просто… просто у меня вдруг разболелась голова.
- Вот так ни с того ни с сего взяла и разболелась?.. Нет, так дело не пойдет! - я забегаю вперед, решительно преграждая ей дорогу. - Или ты сейчас же мне все объяснишь, или…
- Или - что?.. - какое-то время она стоит, переминаясь с ноги на ногу, потом вдруг делает шаг мне навстречу. Подходит настолько близко, что мне становится слышно ее прерывистое дыхание: - Скажи… только честно… ты… меня презираешь?
- Господи! Что ты такое говоришь!
- Знаешь, я сейчас сама себе противна. За то, что пришла к тебе. За то, что позволила, чтобы… чтобы все это случилось.
- Опомнись, Таня! Выходит, ты жалеешь о том, что между нами было? - я пытаюсь взять ее за руку, но она отдергивает ее с такой поспешностью, словно ненароком прикоснулась к чему-то горячему. Или к чему-то очень неприятному. - Тебе было плохо со мной, да?
- Дело не в том, плохо или хорошо мне было! Дело в том, что я уступила… да, уступила тому, что сидит во мне! Вот уже много дней! Я не знаю, как это называется. Но это оно заставило меня забыть про приличия, забыть про все… Боже! Как я только могла! Я ведь специально сходила в парикмахерскую, чтоб сделать эту ужасную прическу, специально напялила на себя все эти шмотки! Я хотела выглядеть как шлюха, понимаешь! Я… я соблазнить тебя хотела! Видишь, какая я гадкая!
- Успокойся, Таня! - я хватаю ее за судорожно вздрагивающие плечи, пытаюсь обнять, прижать к себе. - Успокойся, прошу тебя! Ты все это придумала! Ты вовсе не такая!..
- Нет, такая, такая! И ты сам это прекрасно знаешь! Ты даже на моем портрете это показал! Ну, да, конечно! Эта жуткая тень на пол-лица… Думаешь, я не поняла, что она означает? Это и есть ТО САМОЕ, то, что заставляет меня быть другой!.. Ну, любишь ты меня такую? Скажи, любишь?
- Ну конечно люблю! Сейчас даже сильней, чем раньше!
- Нет, это неправда! Неправда! - она вдруг вырывается из моих объятий, дробно стуча каблучками, стремглав бежит по дорожке. Я бросаюсь следом, чувствуя себя при этом крайне глупо. Украдкой оглядываюсь по сторонам, не наблюдает ли кто-нибудь за нами в эту минуту. К счастью, несмотря на то, что час еще не совсем поздний, прохожих на улице мало. Только какая-то пожилая парочка на противоположном тротуаре провожает нас недоуменным взглядом, да подвыпивший мужик возле продуктового киоска свистит в два пальца, громко советуя мне поднажать. Это, по-видимому, немного отрезвляет Таню. С бега она переходит на шаг, и я, тут же пристроившись рядом, решительно беру ее под руку. Я понимаю, что сейчас должен сказать ей что-то очень важное, весомое, но в голову как назло лезут одни банальности.
- Послушай меня, Таня, ты не должна к этому так относиться. В том, что произошло сегодня между нами, нет ничего ужасного. Это естественный процесс. Если люди любят друг друга, то рано или поздно…
Но она не дает мне закончить:
- Сережа, прошу тебя, не надо! Я знаю все, что ты собираешься мне сказать, поэтому лучше помолчи!
- Не думал, что ты можешь быть такой жестокой! Ты даже не даешь мне возможности оправдаться!
- Тебе не в чем оправдываться. Во всем виновата я, только я одна…
- В чем?! В чем ты виновата?!
- В том, что слишком поспешила. Мне надо было немножко подождать, и тогда, возможно, все было бы совсем по-другому.
- По-другому?! Что значит «по-другому»?! Кто внушил тебе эту дурацкую мысль?!
- Не знаю. Но я так чувствую…
В каждой Таниной фразе слышна какая-то непоколебимая, убийственная уверенность, которая все больше выводит меня из себя. Я чувствую полное свое бессилие перед этой уверенностью и потому готов рвать и метать, хоть и понимаю прекрасно всю нелепость и нецелесообразность такого поведения. Я набираю больше воздуха в легкие, готовясь обрушить на голову своей спутницы новый поток возмущения, но в этот момент она неожиданно останавливается, не резко, но твердо высвобождая свою руку из моей:
- Ну, вот мы и пришли… Спасибо, что проводил.
Я в растерянности оглядываюсь по сторонам. Черт! Похоже, мы действительно пришли. Вот Танин дом. Вот беседка. И даже бабули на лавочках, по-моему, те же самые. И что им не спится в такое время, старым грымзам!
Наверно, на моем лице в эту минуту написаны все мои чувства. Я вижу это по Таниным глазам, глядящим на меня чуть удивленно и, кажется, немного испуганно. Девушка кладет свою ладонь мне на руку. Как тогда, в кафе, когда пыталась сдержать мое не в меру разыгравшееся воображение.
- Сережа, пожалуйста, пойми меня правильно. Мне сейчас нужно во всем разобраться. Поэтому, я очень тебя прошу, не звони мне пока, не настаивай на встрече. Я… потом сама тебе позвоню. Правда, позвоню!.. - она поворачивается и быстро идет прочь.
Я стою на месте и смотрю, как ее красный топик, постепенно сливаясь с темнотой, удаляется от меня по дорожке. Еще какое-то время он маячит на фоне подъезда, пока Таня ищет в сумочке ключи. Вот, кажется, нашла. Скрипнула железная дверь…
И вдруг я снова слышу ее голос, чуть приглушенный расстоянием и оттого, наверно, звучащий как-то слишком торжественно:
- Ты хоть сам понимаешь, что твоя картина – гениальна? Обязательно ее закончи! Слышишь меня? Обязательно!
