Остался один я, со своей болью, со своими воспоминаниями, всю горечь которых я никому и никогда не смогу передать. Да и кто захочет слушать балладу о низком предательстве, совершённом во имя безумного желания стать бессмертным? Ты тогда очень здорово нащупал моё слабое место...
- Ты закончил? - холодно поинтересовался чародей, продолжая презрительно кривить змеиные губы, - если поток твоего словоблудия иссяк, то послушай, что скажу я. Ты, как никто другой, знаешь привычки и повадки того, кого мы ищем, значит тебе будет проще остальных подобраться к нему на расстояние удара и убить. Убить сразу же, после обнаружения.
Безликий громко хрюкнул и удивлённо уставился на Магистра. Потом расхохотался.
- Убить? - он вновь рассмеялся, но в его хохоте ощущались истерические нотки, - кажется, столь долгая жизнь несколько навредила твоим мыслительным процессам, - внезапно он сорвался на крик, - как, проклятие всем богам, я его убью? Ты совсем свихнулся?
Магистр резво вскочи на ноги и протянув длинные худые руки, схватил собеседника за одежду, после чего поднял над полом и потряс, точно тот был лёгким, как пушинка. Глаза чародея пылали яркой зеленью, а лицо, обычно невозмутимое, кривилось в гримасах ярости.
- Нет, это ты рехнулся! - завопил он, в ответ, - не думай - действуй! Если я говорю: убей, значит - убивай. Он сейчас слаб, очень слаб и убить его будет проще, чем ты предполагаешь. Уразумел? Если же ты так боишься, то свяжись со мной, сообщи, где Он находится и я сам сделаю всё необходимое. А теперь убирайся, немедленно! Вон отсюда!
Он разжал пальцы и безликий обрушился на пол бесформенной грудой серой одежды. Потом поднялся и сверкнув жёлтыми точками глаз на бесформенном полотнище физиономии, молча покинул площадку.
Магистр опустился в кресло и в тишине, окутавшей Обзорную Площадку стал слышен странный скрежещущий звук: чародей в безумной ярости скрипел зубами, словно собирался стереть их до дёсен. Мало помалу скрежет сошёл на нет и на костлявое лицо вернулось невозмутимое выражение, только глаза продолжали полыхать зелёными зарницами былой бури.
Лишь полностью успокоившись, чародей достал диковинный свисток, напоминающий переплетение блестящих змеек, с глазками из самоцветов. Магистр поднёс странный предмет к губам и его щёки надулись, но ни единого звука не прозвучало. Тем не менее, волшебник казался удовлетворённым, когда спрятав свисток, откинулся на спинку кресла и уставился за пределы площадки.
Ждать пришлось совсем недолго: на горизонте появилась чёрная точка, увеличивающаяся с каждым мгновением. Очень скоро крохотное пятнышко превратилось в огромного ворона, бешено взмахивающего чёрными крыльями. Пролетев сквозь невидимый барьер, точно его и не было, птица опустилась на хрустальный стол перед Магистром и склонив голову, глухо каркнула:
- Приказывай, повелитель.
5. ПЬЯНЫЙ ЮНГА
- Послушай-ка, Далин, - Джонрако повернулся к своему помощнику, - неужто ты действительно решил, будто я намерен весь этот распроклятый вечер таскаться с тобой по трактирам, извлекая нас свет божий всех этих жалких пьяниц, которых я почему-то называю командой? Ты глубоко заблуждаешься, приятель! Так вот, заруби на своём уродливом носу: завтра мы выходим в море и обеспечить присутствие на "Чёрте" команды - твоя непосредственная обязанность. Если лоханка выйдет в море недоукомплектованной, выполнять обязанности недостающих говнюков будешь лично ты.
- Да, но, - проворчал рослый мужчина с огромным животом, на который ниспадала окладистая борода, концы которой были заплетены в косички, - я же не смогу самостоятельно дотащить некоторых ублюдков, нализавшихся до полной неподвижности! Взять хотя бы Партариса - это парень на голову выше меня и...
- Отвали от меня! - рявкнул Джонрако, - акула тебе в промежность, засранец! Мало тебе того, как ты достаёшь меня в плавании, так и на суше от тебя покоя нет. Подбери себе авральную команду, из тех, кто ещё способен держаться на ногах и действуй, - капитан собрался с силами и рявкнул во весь голос, - а теперь отвали от меня! Я намерен выпить перед выходом и если ты управишься до полуночи, приходи - я сам налью тебе пару стаканов Зацкого Грифоньего.
Громкие вопли капитана не привлекли постороннего внимания, что было понятно: они оба находились около трактира "Пьяный юнга", славящегося приличной кухней, крепкими напитками и шумной компанией. Вот и сейчас из-за двери, над которой висело изображение привалившегося к мачте мальчугана с бокалом пива в руке, доносились обрывки песен, популярных среди моряков, прерываемые взрывами хохота и звоном сталкивающихся бокалов.
Трактир располагался в той части Мокрого города, которая вплотную примыкала к порту, поэтому среди посетителей "Юнги" напрочь отсутствовали посторонние. Обычные горожане и бандиты предпочитали другие заведения, а сюда заходили лишь моряки да те сухопутные крысы, которые питались от моря. Изредка заглядывали жулики, пытавшиеся обобрать пьяных мореходов, но их частенько находили в соседних переулках с перерезанной глоткой.
Далин последний раз задумчиво дёрнул себя за одну из косичек и пожав широкими плечами, отправился прочь. По себя он уже успел твёрдо решить, что тяжёлая работа требует тщательной подготовки и следовательно необходимо как следует промочить горло. Стаканчик - другой Ченского красного вполне могли выступить в роли нужного средства. А там и загулявшую команду станет легче искать.
Джонрако бросил последний взгляд на широкую спину боцмана, догадываясь, какие мысли бродят у того в голове. Некоторое (не слишком долгое) время капитан размышлял, не проследить ли ему за помощником, но передумав, решительно толкнул дверь трактира. Над головой звякнула рында, снятая с погибшего "Скакуна по волнам", однако даже её оглушительный звон тут же потерялся в гомоне множества голосов.
Как и следовало ожидать в это время, "Юнга" оказался забит до отказа. Толпы моряков окружали массивные круглые столы, и если ближе к выходу веселились простые матросы в коротких синих брюках, то чем глубже, тем солиднее становилась публика. У самой дальней стены, под головой меч-рыбы, капитаны в роскошных халатах неторопливо потягивали вино, продолжая разговор, начатый на пирсе.
Единственное неизменное для всех категорий посетителей - шлюхи, которые фланировали вдоль столиков, задевая бёдрами мореходов и присаживаясь им на колени. Девушки, обслуживающие клиентов не очень отличались по внешнему виду от жриц любви и различить их можно было лишь по поведению. Если ущипнув особу женского пола за попку ты получал по физиономии, значит перед тобой находилась официантка и переждав хохот друзей, ты мог заказать у неё пива или вина.
Около высокой стойки развалились на табуретах трое парней гигантского роста, обнажённых до пояса. У каждого на поясе имелись ножны, скрывающие бритвенной остроты кинжалы. В случае наиболее яростных потасовок, когда не помогали пудовые кулаки, вышибалы, не задумываясь, пускали в ход оружие и тогда драчунам оставалось пенять лишь на себя. Впрочем, такое случалось очень редко.
Над всем этим весельем нависали густые облака табачного дыма, весьма напоминающие грозовые тучи, из которых вот-вот хлынет дождь и ударит молния.
Джонрако прищурился, пытаясь высмотреть знакомых, с кем можно было спокойно потрепать языками. Прежде чем он успел определиться, его уже заметили и здоровенная четырёхпалая рука взметнулась к потолку, подав сигнал капитану. Там, за самым маленьким из всех имеющихся столиков, располагалась самая скромная (по количеству, но не по громкости) компания. Пятеро капитанов оживлённо обсуждали какую-то проблему, не забывая прикладываться к пивным кружкам. Шестой участник уже успел всё обсудить и уронив голову на стол, громко посапывал расплющенным носом.
Каждый из шестёрки был знаком Джонрако, поэтому капитан довольно осклабился и направился к столику, оглаживая ладонью бороду. По пути он ухватил за талию гибкую черноволосую девицу и крепко прижал к себе. Та взвизгнула и обратила к нахалу возмущённое лицо.
- Я официантка, болван! - строго сказала она, - а не какая-то шлюха!
- А мне какое дело? - отозвался мореход и чмокнул её в губы, - будь ты хоть даже дочкой трактирщика. Я же не собираюсь с тобой спать. По крайней мере, здесь и сейчас.
Приложившись губами к упругой щёчке, он увлёк девицу к друзьям. Та, правда, больше не возмущалась и даже позволила усадить себя на колени, когда сам Джонрако расположился на своевременно подставленном табурете. Появление старого знакомого вызвало заметное оживление и даже спящий сумел приоткрыть один глаз и пробормотать нечто о людях, которых приносят черти. На столе немедленно появилась огромная кружка, по размеру напоминающая маленький бочонок. Зная пристрастие Собболи, его доверху наполнили темнейшим портером, распространяющим вокруг стойкий аромат хмеля.
- А вот и наш Джонрако, - заметил обладатель четырёхпалой конечности, весьма похожий на плохо отёсанное бревно, - мы уже, грешным делом, успели порешать, что ты не явишься, чертяка! Ты, как обычно, с уловом?
- Это - дочь трактирщика, - заметил, щурясь, словно кот, абсолютно лысый моряк, на блестящем черепе которого чернело изображение его корабля.
Джонрако несколько удивлённо посмотрел на девушку и та, с важным видом, кивнула головой, но сама не выдержала и громко прыснула, убирая чёлку с блестящих глаз. Тогда капитан покрепче прижал спутницу и громко потребовал:
- В таком случае, самого вкусного пива для дочери владельца самого лучшего трактира Ченса! - он внимательно осмотрел лежащего на столе человека, - чего это Сирон улёгся отдыхать в самом начале этого чудесного вечера? Попутал галсы?
- Это точно, - откликнулся четырёхпалый, одним махом осушая свою кружку, - Если ты, Джонра, заглянешь под стол, то обнаружишь там две бутылки Картского Лесного. А если ты обнаружишь - знай, Сирон прикончил самостоятельно ещё до нашего прихода.
- Правда выяснилось это поздновато, - откликнулся худой, точно щепка, капитан, чья вытянутая голова увенчивалась невероятным, по размеру, тюрбаном, - мы заказали ему пива ещё до того, как догадались заглянуть под стол. Стоило Сирону опорожнить половину и морские черти увели его прочь.
- А что это вы сегодня без девочек? - осведомился Джонрако, чьи руки уже успели проникнуть в один из многочисленных разрезов длинной юбки и проделывали там некие манипуляции, от которых девушка время от времени подпрыгивала и возмущённо шипела, не покидая, впрочем, насиженного места, - или сегодня день священного воздержания? Эх, не догадался я взглянуть на календарь...
Толстяк только покачала головой и провёл маленькой ладошкой по кораблю на своей лысине.
- Джонри, - укоризненно сказал он, - кому, как не тебе знать, что наступает мёртвый сезон. Каботажем мы не занимаемся, а перехватить выгодный фрахт сложнее, чем трахнуть морского чёрта. А тут ещё и эти новые законы, мать бы их...Не все могут быть настолько обезбашенными, как ты и брать на борт пассажира без согласования с магистратом.
- Какого дьявола? - возмутился Собболи, изумлённо глядя на
