«Состояние изменённого сознания, позволяет раскрыть невероятные способности, те, проявление которых просто невозможно в обычном состоянии глупейшей мирской суеты…» - зазвучали в его голове строчки из какой-то оккультной книги. «Этот, что был сзади – Солоха! – осенило его, - Я не могу поверить, что тоже, как и многие в этом городе, пострадал от этого подонка! Бежать, надо бежать отсюда, спасаться»! Но его тело вмиг стало чужим и не слушалось смутных импульсов угасающегося мозга. Он оказался на земле. Какая-то липкая жидкость текла по затылку к шее. Тяжёлые удары ног в жёстких ботинках ухали по телу. Но боли он уже почти не чувствовал.
Тёмной июльской ночью в центральную городскую больницу привезли чьё-то неподвижное тело. Надежды на то, что человек через час будет дышать, нет никакой. Несмотря на сильные сомнения, группа волшебников из реанимационного отделения совершила обычное для их работы чудо – весь опутанный трубками и проводами, этот «кто-то» продолжал дышать не только через час, но даже и через сутки.
Сильные ушибы и гематомы, бороздя кожу, ползли по телу, как чёрные овраги. Вывих плечевого сустава, перелом ушного хряща, выбитые зубы, сломанный нос, повреждение печёночной ткани, и конечно, сотрясение мозга – таков был печальный итог прогулки полуночного ковбоя.
Его спасла девятнадцатилетняя девушка. Таня Полыванова резво давала показания милиционерам, подъехавшим на место происшествия. В эту тихую тёмную, как дея́ния а́спида ночь, Тане к счастью не спалось. Лёжа на старом диване, она читала увлекательную книжицу с сюжетом, содранным Бразильскими литераторами с голубого экрана, с интригующим названием «Дикий Ангел». Услышав шум битвы, она подбежала к раскрытому окну, в надежде увидеть увлекательную русскую народную игру под названием «Кулачный бой», но вместо этого узрела то, от чего её жаждущее любви слабое сердце вмиг похолодело: какие-то пьяные негодяи пинали бездыха́нное тело, лежащего на земле человека. Один из них, тот, что самый здоровенный, в короткой майке, как трусливый озлобленный ублюдок, даже умудрился забраться на стоящую рядом машину и спрыгнуть сверху двумя ногами на истязаемого человека. Татьяна открыла окно и подняла визг, сопоставимый со звуковой атакой мифических Сирен в океане боли. Недоумевающие садисты, молча и поспешно ретировались, решив не светиться далее своими объёмными фигурами в ночном полумраке. Только поэтому десять тысяч рублей остались лежать в его внутреннем кармане. Таня, вызвав милицию и скорую помощь, поистине легендарной полуптицей спорхнула вниз и оставалась возле тела до приезда подразделений. Впрочем, вместе с родителями, выскочившими вслед за дочкой, младшим братишкой, бабушкой, тётей, старшим братишкой младшего братишки и болонкой по кличке Нюша. Кошка Настасья, по нерасторопности оставшаяся дома, выбралась через форточку на балкон и нервно ходила взад-вперёд по перилам, тонко мяукая и сопереживая трагедии вместе с родными.
Через сутки, как только больной пришёл в себя, он был допрошен сыщиком ОВД лейтенантом Колмогоровым. Козыреву было вдвойне тяжело: кроме побоев, у него была зафиксирована алкогольная абстиненция. Он сознался следователю в том, что накануне битвы сильно перебрал родную «Девятку». Однако, дыша остатками выхлопов самого крепкого пивного напитка, он изыскал в себе волю и силы без заминки сдать своих истязателей. Всего через день все три мушкетёра были обнаружены бойцами ОМОН на берегу большой реки во время ритуального танца вокруг мангала, в окружении девиц раскованного поведения. Из шашлычных ингредиентов и коньяка, обкуренные боевики успели вкусить только дразнящие аппетитные запахи. Красный АУДИ остался скучать на берегу, а вся тройка была взята под стражу. Однако, «посажёнными отцами» дьявольского предприятия оказались лишь только двое из них – Котовский и Бенгало. Солохин отделался условным сроком, продолжая наслаждаться всеми радостями жизни. Почему нанятые бандитами адвокаты спасли от тюремных нар именно гражданина Солохина, а не столичных заправил, возможно, останется для всех вечной загадкой. Простор для полей обывательского воображения был дан необозримый. Перепахивать их, эти поля можно было вдоль и поперёк, а всё равно пока что никак не найти корней, уходящих вглубь почвы. Может быть, мафия решила поменять киллера, в связи с тем, что Солохин был более ревностным исполнителем, и к тому же более искусным убийцей? А может быть, у младшего криминального сотрудника из провинции были поменьше амбиции и попроще запросы? К примеру, Котовский расслабился, «потерял страх», как за глаза говорили о нём в узких криминальных кругах. А у Солохи глаз был не замылен, а душа – не совсем запоганена. Хотя тот адский огонь, что полыхал внутри его мускулистой груди, всё с большей долей сомнения можно было называть душой…
Вопреки ожиданиям, следствие на этом не закончилось. Холмагоров, потянув носом прогорклый воздух КПЗ, почуял что-то неладное. Следователь покопался в папках с нераскрытыми делами о столичной ювелирке, и нашёл связь между данным ограблением и этой мутной компашкой. Произведя обыск на даче, принадлежащей Бенгало, оперативники обнаружили тайники со спрятанными драгоценностями. Следствие затянулось, но не значительно. Эд не стал отпираться и вновь сел на долгий срок в тюрьму. Причастность Солохина вновь доказать не удалось. Таким странным образом двухметровый везунчик вновь избежал сроков больших и малых. Но по сути, Солохин, ничего не выиграв, остался «при своих» – при освобождении из заключения Котовского и Бенгало, он должен был по криминальным законам заплатить им за свою сохранённую свободу примерно столько, сколько осело в его тайниках с последнего гоп-стопа. Если конечно все они доживут до этого светлого дня…
Сквозь раздвинутые шторы весело пробивался солнечный лучик, играя своими бликами на стене с растрескавшейся побелкой. Древний пожелтевший телеприёмник тихо квакал голосом известного певца. Его беззубая улыбка мелькала на маленьком желто-белом экране. «Всё вернётся»! – всемерно обещал московский кумир, но сплошные помехи так и не давали толком понять, что вернётся и, главное – куда. Но молодого пациента этот вопрос сейчас занимал меньше всего. Он держал в руках бежевую книжку с коричневой надписью «О Генри», и словно невод в чистую неотравленную реку погружался в волны слов, вылавливая из них цветастых рыбок с духовно-романтическим оперением. «Милый Уолтер с лимонным соком», - дочитал он последнюю фразу короткого произведения и к его горлу подкатил плотный ком, в носу засвербило, в ушах защекотало. Он положил на стол раскрытую книгу, посмотрел в зеркало на стене и с усилием прочистил ушные раковины. Глаза его оставались сухими, лицо не выражало ни злости, ни радости. Оно походило на маску. «Я стал похож на побитого боксёра! - с иронией подвёл он мысленно итог короткого осмотра своего заплывшего чёрно-синего лица, - Я как Тайсон, но без боевой практики и побед. Я Майн Рид, но…»
Дверь в палату тихонько скрипнула и на пороге появилась красивая дева. Больной вздрогнул всем телом, его выбитая челюсть беспомощно отвисла до уровня воротника. Дева держала в руках толстый целлофановый пакет. На её груди висел жёлтый крестик с изображением распятого спасителя. Она лучезарно улыбнулась, ещё больше осветив побитые чёрными потёками стены палаты.
- К вам посетитель! – мягким шутливым тоном сказала она, - Здравствуй, Кирилл!
Её лицо было дьявольски красиво! Всегда чуть наклонив голову вниз, Татьяна держала свою спину настолько прямо, что выглядела она натянутой струной. Её ноги шли как бы впереди прямого тела, чуть отклонённого назад. Пройдя абсолютно асексуальной походкой к кровати Кирилла, она положила пакет с фруктами на тумбочку. В любой ситуации сохранять железное спокойствие, по-видимому, было основным кредо девчонки. Опухшее, побитое лицо больного ни на секунду не смутило и не исказило негативной реакцией прекрасных черт её лица. Кадры из фильма об очередном романе замелькали в воспалённом сознании Кирилла. Но, как только он заметил в её руке книгу, с обложкой стилизованной под «теизм», цветной фильм прекратился, а его эротические фантазии отключились. «Библия» – испепеляющим, обличительным огнём горела надпись на обложке толстенной книги, моментально глуша все его плотские мечты, останавливая поток нескромных мирских желаний.
«Она верующая! – разочарованно подумал он, - Нет, от такой набожной фифы ты никогда ничего не добьёшься!
Он представил себе сценарий их будущих отношений. Секс только после венчания, ежедневные скучные проповеди, жизнь, погружённая в идеи человеколюбия, и – молитвы, молитвы, молитвы... Похоже, эта монашка пришла спасать меня от духовной чумы – стирать невесть откуда взявшийся криминальный оттенок на рисунке моей проклятой жизни. Нет, дорогуша, пока я не завершу свои «великие» дела, ничего у тебя не выйдет!
- Здравствуй, Таня! – вымученно улыбнувшись, молвил он, - Это у тебя что, би… би… блия?
Он тут же пожалел, что из вежливости задал этот вопрос. Девочка даже не подумала из приличия для начала потрещать на отвлечённые темы. Не раскачиваясь, новоявленная мисси́я начала поучать и спасать. Божественная риторика полилась из её уст, как волшебный нектар из древней дорогой чаши. Однако вино религии не пьянило слушателя, а напротив – добивало и насиловало его самолюбие. Устоявшееся понимание жизни и свободы выбора, моментально дало о себе знать. Бунт честолюбия внутри его выворачивал желудок и заставлял ритм сердца отзываться возмущённой тахикардией. «Не навязывай мне это!» - хотел крикнуть он, но чувство такта и благодарности за помощь останавливали этот порыв и он снова и снова вежливо кивал головой.
От нервного срыва его спас стук в дверь. На пороге воистину божественным видением явилась ещё одна прекрасная Смоковница, но вместо священного инжира из её пакета посыпались всё те же банальные апельсины.
- Анжела! – вырвалось у Кирилла и из его рук солидарно выпала книга «О Генри».
Увидев у больничного ложа любимого недостойную соперницу, Смоковница стала быстро превращаться в Фурию, и даже её волосы, казалось, зашевелились маленькими злыми змеями. Святая же Матрона с библией в руках готова была за быстрый миг обратиться в коварную Немезиду и мстить, мстить, сметая на пути к Любви все преграды. От неизбежной баталии их спас очередной стук в дверь.
На пороге, как знамение сверхновых войн явилась ещё одна прекрасная няня.
- Янка! – воскликнул изумлённый больной, выкатив глаза. Его и без того плохое состояние, с каждым мгновением ухудшалось всё более.
Красивые брови Янки изогнулись кверху двумя маленькими молниями, и кроткая няня вдруг стала похожа на медузу Горгону. «Мегера, Химера… - замелькали в его голове имена древних опасных Богинь. Кирилл зажмурил глаза. От неловкого молчания их спас новый стук в дверь. На пороге вырисовались силуэты трёх внушительных фигур молодых гладиаторов, с улыбками простых русских работяг и студентов.
- Здоро́во, парни! – радостно воскликнул
