разъярённых зверюг с огромными жалами напала на нас врасплох! Мы едва успели унести ноги!
— Откуда тут осы? Да ещё ночью? — недоумённо спросила сестра Абигель, высовывая из-за плеча Мелодии своё худое морщинистое лицо. Более совершенная сестра была одета в длинную ночную рубашку похожую на саван. В этом печальном наряде костлявая сестра Абигель походила на покойницу, умершую от голода.
— Почём я знаю, откуда они взялись?! — в ярости прорычал ротмистр. — Надо позвать хозяина или хотя бы одну из этих его дев, тугих телом! Мениску! Пусть сами полюбуются, что у них здесь творится!
— Я схожу, найду кого-нибудь, — предложила Эмилина и, не дожидаясь ответа, с горящей свечой спустилась по лестнице вниз. Гармония побежала следом за подругой.
— Вы пока можете уложить девочку на мою постель, — предложила Мелодия Мельхиору. Она улыбнулась молодому человеку и повернулась к Мартиниусу. — А вы, месьер нотариус, можете оставить саквояж в нашей комнате.
Расстроенный Мартиниус только с досадой отрицательно покачал головой. От улыбки Мелодии сердце Мельхиора сладко замерло. Он открыл, было, рот, чтобы поблагодарить любезную девушку, но Барабара перебила:
— Я не хочу спать! Я хочу посмотреть, как вы справитесь с осами. И моя кукла Харизма там осталась. Её нужно спасти!
Барабара потребовала, чтобы Мельхиор опустил её на пол. Юноша охотно выполнил приказание капризной девчонки. У него и так уже затекли руки. Барабара завернулась в одеяло, решительно посмотрела на дядю и топнула ножкой.
— Хочу свою оладушку!
Мартиниус только тяжело вздохнул, уныло сморщив длинный нос.
— Твою оладушку сейчас осы жрут! — раздражённо сказал Гильбоа, стоя у двери в комнату, из которой они так бесславно бежали. Гусар прислушивался к тому, что происходило за дверью. Гул осиного роя не утихал. Может дерзкие насекомые решили навечно обосноваться в «Отравленном путнике»?
Абигель вдруг протянула руки к саквояжу нотариуса.
— Давайте, месьер, я спрячу ваши вещи у нас. Уверяю, их никто там не возьмёт.
Однако Мартиниус отшатнулся от тощей служительницы богов. Он крепче прижал саквояж к груди и пробормотал:
— Нет-нет, не беспокойтесь, сестра. Саквояж останется при мне. Он не тяжёлый.
На лестнице раздались грузные шаги. В коридоре появился здоровяк-хозяин в клетчатой пижаме. Он освещал себе путь огромным пылающим факелом. За его широкой спиной виднелись обе менее совершенные сёстры. Коридор сразу наполнился дымом, движением и шумом. Стало тесно.
— Тысяча проклятий и борода Деуса! — прогремел хозяин харчевни. — Почему вы не даёте спать добрым людям, уважаемые?
Нотариус и гусар в нескольких словах объяснили, что случилось. Богатырь кивнул.
— Да, ос тут полно. В этом году их расплодилось невиданно. У меня руки не доходят спалить все их гнёзда.
Барабара, которая с восхищением взирала снизу вверх на огромного хозяина харчевни, проговорила:
— Осы не любят дыма. Папа у нас в саду всегда их дымом выкуривал
— Истину глаголишь, девчушка, — согласился здоровяк. — Так мы и сделаем, клянусь Святой Пейрепертузой!
Он поудобнее перехватил факел, распахнул дверь и исчез в гудящей темноте. Ротмистр тут же захлопнул дверь страшной комнаты. Барабара насмешливо посмотрела на офицера.
— Разве вы не поможете месьеру Адаму? — с невинным видом спросила девочка. — У вас же есть оружие.
— Не всякую битву можно выиграть саблей, — смущённо ответил Гильбоа и после паузы тихо добавил: — Маленькая заноза…
За дверью раздавался грохот опрокидываемой мебели и яростная брань хозяина. Собравшимся в коридоре, стало ясно, что бой разгорелся нешуточный. Не выдержав изощрённого сквернословия богатыря, сестра Абигель заткнула пальцами уши и исчезла в женской спальне. Её менее совершенные, но более любопытные сёстры остались. Мелодия тоже, молча, стояла, не сводя взгляда с саквояжа в руках нотариуса. Казалось, она о чём-то глубоко задумалась.
Наконец, дверь мужской спальни широко распахнулась. На пороге появился хозяин харчевни. За его спиной клубился дым. Он победно потряс факелом и громогласно заявил:
— Я справился с этой дрянью! Теперь вы можете спать спокойно, уважаемые.
Все с опаской зашли в задымлённую комнату. Действительно, от ос не осталось ни следа. Только перевёрнутые стулья, сдвинутый стол и разбросанные по полу мелкие вещи свидетельствовали о том, что здесь недавно шло ожесточённое сражение.
— А где моя оладушка? — требовательно спросила здоровяка Барабара. Тот пожал широченными плечами.
— Я её выбросил за окно. На твоей оладье устроилась поужинать добрая половина всего роя.
Девочка капризно скривила губы.
— Хочу чего-нибудь вкусного!
Нотариус, подбиравший с пола вещи, недовольно пропищал:
— Барабара, перестань вредничать! Мы только что пережили атаку опасных существ, нужно навести порядок и ложиться спать. Скоро уже рассвет. Если не можешь справиться с аппетитом, возьми конфету!
Обиженная Барабара уселась на свою постель спиной к мужчинам и принялась баюкать куклу, которая всю осиную войну пролежала на подушке.
— Ну, что же, — сказал хозяин, направляясь к выходу, — завтра сожгу все осиные гнёзда около дома. А в компенсацию за испорченный отдых, вы утром получите по стаканчику отличного вина из виноградников Южной Александрии, — он грозно нахмурил брови, глянул на кислую девочку и добавил: — А для маленькой своенравной мадемуазели я специально испеку сладкий коржик!
Не поворачиваясь, Барабара примирительно пробурчала:
— И ещё один для Харизмы!
Глава четвёртая. Продолжение пути
Ночное нападение ос не обошлось без последствий. Утром ротмистр Гильбоа с трудом узнал себя в зеркале. Одна щека у него опухла, левый глаз превратился в щёлку. Мельхиора оса ужалила в руку, а нотариуса в ногу. Только Барабара, благодаря одеялу, осталась цела и невредима. И конечно Харизма.
За завтраком все путешественники зевали, тёрли красные глаза и с трудом глотали пищу. Даже бокалы со сладким южноалександрийским вином не подняли настроение. Тревожная бессонная ночь давала о себе знать.
Закончив завтрак, все попрощались с богатырём-хозяином, тоже, кстати, покрытым багровыми шишками, любезной Мениской и второй подавальщицей — молчаливой Лирой, погрузились в карету и тронулись в путь.
По сторонам дороги снова потянулись бесконечные заросли: сосны, ели, колючие кусты барбариса, жёлтой акации, лещины, шиповника. Прохладный утренний воздух лился в открытые окошки кареты. Запах хвои и лесных трав бодрил даже самых сонных. Барабара показывала кукле густой лес за окном, что-то рассказывала и заодно прислушивалась к тому, о чём говорят попутчики. Путешественники обсуждали ночной переполох.
— Клянусь своей саблей, я никак не пойму, почему осы собрались в мужской спальне? Да ещё ночью! — недоумевал ротмистр Гильбоа. Сестра Эмилина с состраданием посмотрела на его опухшее лицо.
— Возможно, всему виной стала медовая оладья, которую девочка принесла с собой?
Гусар глянул на монахиню единственным зрячим глазом.
— Я прежде всегда думал, что осы ночью спят, также как и все остальные добрые подданные славного короля Флориана!
— Значит, этих ос что-то привлекло в нашу комнату. Что-то или кто-то, — между прочим заметил нотариус, на минуту отвлекаясь от чтения толстого тома «Гведского родословника». Мартиниус тратил много времени на изучение происхождения старинных гведских родов: Пергамéнтов, Арнольди, Даниэллей, Козелл-Козликов, Кронье, Делибрандов и других. История родной страны была одним из его давних увлечений. Королевский Геральдический департамент в лице нотариуса нашёл самого преданного читателя своего издания «Собрание гведских вельмож».
— Но зачем, доминус? — недоумённо задал вопрос Мельхиор.
— Тут явно не обошлось без колдовства, — вмешалась в разговор сестра Абигель. — Слава Гарде-заступнице, что у нас есть с собой ваша шкатулка, месьер нотариус!
— А шкатулка-то тут причём? — удивилась Мелодия.
Более совершенная сестра снисходительно посмотрела на девушку.
— У Тёмного Человека есть много имен. Одно из них — Осиный Король!
При этих словах, произнесённых зловещим скрипучим шёпотом, обе менее совершенные сестры ойкнули и одновременно сделали руками охраняющий знак. Сестра Абигель продолжала шептать:
— Согласно древнему преданию, Тёмный Хозяин — чёрный господин Преисподней, наделил Тёмного Человека властью над всеми опасными тварями земными.
— Хватит нас пугать старинными сказками! — перебил монахиню ротмистр. — Вы везде готовы видеть колдовство, сестра Абигель! Наверное, сестра Эмилина права — это сладкая оладья привлекла голодных ос. Всё очень просто, без всякой мистики и суеверий!
— А вы как считаете, месьер нотариус? — спросила Мартиниуса Мелодия. Тот опять оторвался от книги.
— Что кажется правдой — неправда, что кажется истиной — ложь, что кажется белым — чёрное. В этом существо злой магии.
— Значит, вы тоже верите, что ос на нас наслал Тёмный Человек? — недоверчиво усмехнулся гусар.
Нотариус только пожал плечами, снова углубившись в хитросплетения генеалогического древа баронов Арнольди.
Поняв, что от Мартиниуса толку не дождёшься, Гильбоа повернулся к сестре Абигель и с вызовом спросил:
— А как ещё называют Тёмного Человека, всезнающая дева? Откуда нам ждать следующей напасти?
Более совершенная сестра прижала к сердцу молитвенник, словно защищая себя от удара. Потом тихо выдохнула:
— Владыка Змей!
— О, Создатель! Ещё и змеи! — в шутливом ужасе воскликнул ротмистр. Впрочем, его никто не поддержал. На некоторое время в карете воцарилось молчание. Тишину робко нарушил Мельхиор:
— Может быть, это проделки Скитальцев?
— Скажете тоже, молодой человек, — тут же не согласился гусар. — Зачем Скитальцам натравливать на нас ос?
— Чтобы обокрасть, — не сдавался Мельхиор. — Всем известно, что Скитальцы тащат всё, что плохо лежит! Может быть, они рассчитывали, что мы разбежимся, и они без помех присвоят себе наши вещи.
— Да что у нас брать-то? — спорил ротмистр. — Десяток серебряных гведских крон? Тоже мне богатство!
— Я никогда не слышала, чтобы Скитальцы нападали на добрых людей, — поддержала Гильбоа Мелодия. Она сделала паузу, потом задумчиво добавила: — Хотя, когда я была совсем маленькой, моя прабабушка рассказывала, что эти люди хорошо владеют магией, поэтому я думаю, Скитальцы вполне могли заколдовать ос.
Пока путешественники спорили, почтовая карета миновала несколько небольших селений и достигла подножия Атласных гор. Рельеф местности изменился. Зелёный лес кончился. Дорога начала подниматься вверх между скал. Лошади, шумно дыша, всхрапывая, роняя белоснежную пену с удил, упорно тащили тяжело гружёный экипаж. Поминутно раздавались резкие окрики кучера и форейтора, понукающих бедных животных. Слышно было щёлканье бичей. Отсюда почтовый тракт через Межгорную теснину в Атласных горах вёл из Зелёной страны в Гвинляндию. Чудовищные склоны Большой горы, занимающей весь центр королевства, вздымались справа от дороги. Горизонт впереди закрывали снежные пики Атласных гор — хребта, отделяющего Зелёную страну от Гвинляндии. Воздух заметно похолодел.
— А правда, дядя Бенедикт, что в глубине Большой горы прячется
