нет нигде.
— Очень интересно! — подался вперёд нотариус. Его глаза загорелись восторгом. Мартиниус страстно увлекался историей, и такая книга для него была дороже мешка золотых флорианов.
Отец Кароль обвёл взглядом гостей.
— В этой хронике, кроме всего прочего, говорится о том, как сто пятьдесят лет назад на Рыночной площади были казнены шесть женщин, шесть ведьм, наславших на Гвинскую баронию страшную болезнь, из-за которой погибли тысячи людей. Их повесили, а после казни епископ совершил молебен за спасение жителей. Постепенно болезнь оставила наши края.
— Времена тогда были суровые, люди невежественные, — заметил Мартиниус. — Но какое отношение к шкатулке имеют эти давние времена?
— Сейчас поймёте, месьер нотариус. Перед смертью одна из ведьм, Астрелия Гильом, прокляла своих убийц.
— Это та самая Астрелия, железная статуя которой стоит на перекрёстке дорог недалеко от Гвинбурга? — задал вопрос нотариус.
— И каждый прохожий должен бросить в неё камень, иначе она его заколдует и он никогда не доберётся туда, куда направляется, — кивнул отец Кароль. — Да, вы правы. Это та самая Астрелия.
— И что же? — нетерпеливо спросил Мартиниус.
— Астрелия Гильом вместе с остальными пятью ведьмами была повешена на площади перед жителями города, потом ей в сердце вбили осиновый кол, а тело сожгли. Но, согласно хронике, ведьма наложила заклятие на тогдашнего барона, епископа, помощника епископа и бургомистра. Посулила им, что за ними и их потомками до седьмого колена будет приходить ужасный Тёмный Человек и до срока забирать в Тёмную Долину.
— Всё это очень захватывающе, но как эта сказка связана с нашими днями? — перебил священника нотариус.
Отец Кароль тяжело посмотрел на Мартиниуса. Вдруг его руки, держащие старинную хронику, мелко задрожали и он с отчаянием произнёс:
— Потому что это не сказка! Проклятие сбывается. Я — потомок помощника епископа Гуга Зудика в седьмом колене. Неделю назад Тёмный Человек приходил за мной!
Глава десятая. Саквояж пропал
Ужасное впечатление от своих слов отец Кароль испортил сам, неожиданно оглушительно чихнув три раза подряд.
— Чтоб тебя, окаянная простуда! — простонал он, вытирая лицо платком, — Прости меня Гведикус!
Всё же Мельхиор почувствовал, как холодные мурашки пробежали по его спине. Мартиниус, впрочем, сидел со скептической полуулыбкой на узком остроносом лице.
Священник убрал древнюю хронику обратно в сундучок, тщательно его запер и спрятал в стол. Снял очки, положил их в замшевый футляр.
— Я понимаю, месьер Мартиниус, что вы не верите моим словам. Я бы и сам не поверил, но что было, то было!
— Что же произошло? — спросил нотариус.
Отец Кароль помолчал, собираясь с мыслями.
— Неделю назад вечером я наводил порядок в соборе. Было уже поздно, все разошлись, я остался совершенно один в огромном зале, освещаемом только несколькими свечами. Вдруг в гулкой тишине собора мне что-то послышалась. Какой-то звук со стороны бокового выхода. Я решил посмотреть, что это и пошёл в ту сторону. Подойдя к задней двери, я застыл, парализованный страхом. На полу прямо у моих ног шевелилась длинная отвратительная змея! В полумраке я чуть не наступил на неё!
— Куда ведёт боковая дверь, возле которой была змея? — поинтересовался нотариус.
— Это выход на старинное кладбище за собором. На нём уже давно никого не хоронят. Там больше нет места.
— Собака была с вами?
— Да, Плюч всегда со мной. Даже в соборе, хотя вообще-то это не полагается.
— И как он реагировал?
— Да особо никак. Облаял змею и спрятался за меня.
— Что было дальше, ваша святость?
Отец Кароль вздохнул.
— Объятый ужасом, я шаг за шагом отступил от змеи подальше, потом повернулся и, признаюсь, просто малодушно сбежал.
— Змея могла случайно заползти в собор?
Священник энергично затряс головой.
— Нет-нет, что вы! Вы не понимаете, месьер Мартиниус. Это была необычная змея. В нашем Гвинском лесу такие не водятся! Она была огромной, шагов семь в длину, если не больше, невероятного ярко-лимонного цвета. Здесь таких тварей нет! Это посланец с того света!
Отец Кароль судорожно сглотнул, коротко высморкался в платок.
— Меня настигло проклятие ведьмы. В старых запретных книгах я видел изображение Тёмного Человека со змеями вместо волос. Его не зря называют Владыкой Змей! С того дня я каждую минуту жду смерти. Он придёт за мной! Я это чувствую!
Священник с мольбой посмотрел на своих гостей.
— Прошу вас, как можно скорее отдать мне шкатулку. В ней моя последняя надежда!
Мартиниус успокаивающе покивал.
— Разумеется, ваша святость. Это же ваша семейная реликвия. Я не имею права её удерживать у себя. Вы кому-нибудь рассказали о происшествии в соборе?
— Никому. Только брату Александру. Это Лекс надоумил меня послать письмо Эдуарду в Квакенбург и попросить шкатулку. Он тоже не на шутку перепугался.
— У вас есть ещё один брат? — удивился нотариус. — Доктор Зудик никогда мне про него не рассказывал.
— Да, они давно не ладят. Эдуард — солидный столичный учёный, самый старший в нашей семье. Александр совсем другой. Не зря говорят: последний ребёнок — самый любимый. Лекс всегда был на особом счету у родителей.
— Что означают ваши слова, ваша святость?
— Лекс избалован, жаден до денег, власти, новых женщин. Его всегда тянуло в чужие края. Много лет он пропадал где-то в Жёлтой стране. Лекс вернулся в Гвинбург десять лет назад, когда наши родители уже умерли. С ним была маленькая девочка. Его дочь. Кем была её мать и куда она делась, я не знаю. Лекс никогда не рассказывает про свою жизнь. Теперь брат с уже взрослой дочерью живёт в Гвинбурге. Мы редко встречаемся.
Внезапно скрипнула дверь. Мельхиор, чьи нервы после всего пережитого были постоянно напряжены, испуганно повернул голову. Он с трудом удержал вскрик, готовый сорваться с губ. Из-за приоткрытой двери кабинета выглядывала виноватая морда собаки.
Отец Кароль улыбнулся.
— Познакомьтесь, уважаемые. Это Плюч, мой верный друг и соратник в походах по городу и его окрестностям. Он сообщает, что с ним пора гулять.
Увидев, что хозяин не сердится, пёс уже более уверенно прошёл в кабинет, виляя хвостом.
Священник ласково потрепал собаку.
— Сейчас пойдём, Плюч. Дай нам несколько минут, чтобы проститься.
Гости поднялись со своих мест. Надевая шляпу, нотариус произнёс:
— Я могу принести шкатулку завтра. В какое время вам, ваша святость, удобно с нами встретится?
— В восемь у меня начинается утренняя проповедь. Она длится два часа. После неё милости прошу. Надеюсь, завтра мне станет лучше.
Священник пожаловался, показывая на алтарь:
— Совсем меня простуда замучила! Вот, поставил большую свечу Ксантии-целительнице и на всякий случай тонкую чёрную свечку злой Астрелии. Может быть, если не Ксантия, то хоть ведьма поможет?
Провожая гостей до выхода, отец Кароль продолжал чихать, кашлять и говорить одновременно:
— Я хорошенько обдумаю всё, что вы мне рассказали, месьер Мартиниус. Сразу после прогулки с Плючем сяду и обдумаю. Как раз перед самым вашим приходом я собрался разобрать свою коллекцию марок. Марки очень помогают сохранять спокойствие и уравновешенность. Это как раз то, чего мне в последнее время не хватает!
Уже на пороге нотариус задал священнику вопрос:
— Скажите, отец Кароль, существуют ли потомки других проклятых Астрелией? Барона, бургомистра? Про стародавнего епископа не спрашиваю. Священство не должно жениться и иметь детей.
Отец Кароль прохрипел, преодолевая мокроту в горле:
— Кроме нас, трёх братьев Зудиков, я знаю только одного потомка проклятых. Зато в нём смешалась кровь Кренов и баронского рода Арнольди. Настоящий бастард, как называют у нас таких выродков, прости меня Гведикус!
— И кто же этот дважды проклятый?
— Вы напрасно иронизируете, месьер Мартиниус. Его зовут Жасмин Лохматус. Храни вас Гарда-защитница! Было бы лучше, чтобы вы никогда не встретили это чудовище!
После разговора с отцом Каролем нотариус был рассеян и задумчив. Пробираясь в людской толчее кривых центральных улиц, он несколько раз нечаянно натыкался на встречных прохожих. Извинялся, любезно улыбаясь, но потом опять уходил в свои мысли. Наконец, Мельхиор не выдержал и решительно взял своего патрона под руку.
— О чём вы думаете, доминус?
— Признаться, мне не дают покоя мятное желе и духи с запахом фруктов.
Мельхиор с недоумением посмотрел на нотариуса.
— О чём это вы, доминус?
— Вы не понимаете, мой юный друг? А ведь это, своего рода, антиподы.
— Всё равно, не понимаю. Наверное, я слишком глуп.
Нотариус улыбнулся, забавно сморщив нос.
— Хорошо, оставим эту тему. Обратим внимание на нечто более очевидное. Что вы скажете, Мельхиор, по поводу тех двоих бородатых месьеров, которые неотступно идут за нами от самого собора. Мне кажется, я узнаю лесных разбойников.
Мельхиор оглянулся. Действительно, в нескольких шагах позади них, в толпе горожан мелькали, заросшие до самых глаз, знакомые красные рожи. Грабители, счастливо избежавшие в Гвинском лесу длинной сабли гусара!
Несмотря на то, что бандиты не приближались, нотариус и его молодой помощник ускорили свой шаг. Они торопливо прошли улицу Лилий и, поравнявшись с торговым обществом «Микаэль Фунтик и его братья», повернули на улицу Крокусов, за углом перейдя на бег.
— Постойте, доминус, — прошептал, задыхаясь, Мельхиор. — Нам нельзя в «Беличье дупло»! Если мы войдем туда, разбойники узнают, где мы живём!
— Поздно, мой юный, но невнимательный друг, — пропыхтел в ответ Мартиниус, с трудом поспевая за длинноногим помощником. — Утром они ждали возле пансиона и следили за нами до самого собора. Эх, как назло ни одного констебля!
Мельхиору ничего другого не оставалось, как смущённо умолкнуть. Первым взбежав по ступенькам на крыльцо, юноша лихорадочно забарабанил в дверь. Матильда едва успела отскочить в сторону — оба жильца ворвались в прихожую и с грохотом захлопнули за собой дверь.
— С вами всё в порядке? — с удивлением спросила хозяйка пансиона тяжело дышащих постояльцев.
— Конечно, уважаемая Матильда, — отозвался нотариус. Он стоял, согнувшись пополам и уперев руки в колени. — Всё в высочайшей степени замечательно!
Мельхиор тем временем внимательно осматривал улицу через зарешёченное окошечко.
— Всё в порядке, доминус. Разбойников нигде не видно.
— Я так и думал, — сказал Мартиниус, выпрямляясь. — Уф! Давненько мне не приходилось так бегать!
— Во всяком случае, к обеду вы успели, — заметила Матильда. — Прошу в столовую.
Отдышавшись, нотариус с помощником прошли в столовую. В ней перед полным кубком вина сидел печальный ротмистр. Его лихие усы уныло повисли. Завидев нотариуса, Гильбоа грустно произнёс:
— Вы оказались совершенно правы, месьер нотариус. Мелодия Дзюйн в Гвинбурге не проживает. Я был в магистрате, искал её в реестре жителей города, но увы. Единственная в городе дева по фамилии Дзюйн недавно отпраздновала своё восьмидесятилетие, дай Гведикус ей здоровья!
— Вы запомнили адрес этой старушки? — спросил нотариус, устраиваясь за столом.
— Улица Фиалок, дом десять, — равнодушно сказал Гильбоа. — У меня хорошая память на числа.
— Не расстраивайтесь, мой дорогой ротмистр, — улыбнулся Мартиниус. — Я уверен, что ваша прекрасная дама
