шкалик водки, посидел молча, пустил одну скупую и одну нечаянную слезу, поспешно вернулся к тому месту, где оставил пса, покликал его, уже определенно зная, что потерял друга навсегда, и к полуночи вернулся домой.
Жена сказала Элевсестру:
- Что же ты наделал?!
- Ничего я не наделал, - сухо соврал он: - Пса я отдал сторожам. Теперь будет охранять гаражный кооператив.
И - всё! - пытаюсь упрекнуть я Элевсестра.
- Нет, не все, - говорит он: - Закон бумеранга пока еще не отменили.
Через месяц приятель из прокуратуры, с которым, кстати, я пьянствовал в загородной бане, засадил меня в СИЗО, и там, на прогулке, я увидел своего пеленоглазого пса.
Он вроде и не узнал меня, но через день вырвался из клетки, покусал дежурных и кума, нашел мою камеру 325, долго выл, не подпускал никого, и оттащили от камеры его уже мертвым.
Виноват я перед ним. Сильно виноват.
Впрочем, чувствовать себя постоянно виноватым - это отличительная черта всех мужиков, женившихся на лядах.
Здесь уже закон бумеранга не действует, здесь работает закон баланса, который гласит:
"Если в семейной паре кто-то прав, то другой обязательно виноват. А ляда по определению не может быть виноватой, если даже она абсолютно не права. Или у нее нет такого права - быть неправой. Родители так воспитали, а Чихачевский пруд с Ладой, Мокшой и Пердяком оговорили этот постулат и утвердили, как законное право".
11.
Как-то раз дочь решила, что пришла пора подвергнуть нас с женой суровому испытанию. Для этого она купила три билета в кукольный театр на спектакль "Кошкин дом" и сказала: "Если вы с моим сыном - вашим любимым внуком - продержитесь хотя бы половину представления, то я поверю, что доктор Спок вам в подметки не годится".
Мне одинаково просто: что с двухлетним внуком в театр кукол сходить, что - под себя. Поэтому, в отличие от жены, я не стал лихорадочно искать на книжных полках заученную в детстве по мультфильму сказку с выдающимися стихами: "Ты свинья и я свинья. Все мы братья свиньи" или "Мне сейчас коза сказала, что у нас здесь места мало", а открыто и честно спросил у внука, взяв его за ухо:
- Будешь, негодник, приобщаться к культуре и смотреть, как у драной кошки дом полыхает?
- Огонь! Огонь! - крикнул внук, вырвался и отскочил от меня на безопасное расстояние. И в его решительных возгласах я чутко расслышал: если спектакль ему не понравится, то он спалит, к ебеней бабушке, весь театр.
Пытаясь не упасть перед внуком в грязь лицом, жена в один присест вызубрила "Кошкин дом" и в лицах показала внуку, как в идеале должна выглядеть сказка на сцене.
Конечно, мне бы иметь её уникальные, шпионские мозги, я бы тоже легко зарабатывал дешевый авторитет у внука.
Жене достаточно мельком глянуть на страницы открытой книги, и она не только готова дословно пересказать весь текст, но еще со скрупулезной точностью прокурора объяснит, в чем разнятся взгляды на кошку у собственно автора и автора-повествователя, когда первый поджигает, а второй пытается вытащить все ценные вещи из горящего дома.
- Я вот думаю: почему дочь намекала на доктора Спока? Это - не просто так. Педагогом он был никудышным. Собственные дети его ненавидели и, повзрослев, даже слышать о нем ничего не хотели, - поделился с женой я своими опасениями.
- Не думай! - сказала жена: - А то всем будет хуже!
- Почему?
- Потому что всегда бывает хуже, когда муж занимается несвойственным ему делом.
"Опять забыла выпить желчегонное средство", - догадался я и сказал:
- А когда-то ты считала, что за моей спиной чувствуешь себя, как за каменной стеной.
- Я и сейчас так считаю. Бьюсь головой об эту стену - ни одного теплого слова, ни любви, ни внимания не чувствую в ответ. Будто не жена, а противный кусок гнилого мяса.
"Или рыбы?" - невольно пришло мне на ум:
- В таком случае мне надо выйти покурить и еще раз крепко подумать о своем недостойном поведении.
А потом вместе приготовим ванну, зальем пену, включим турецкую баню и душ Шарко, напустим пару и пристыдим Мойдодыра идеальной чистотой.
- Хочешь меня искупать страстно? Или утопить?
- А я уже не с тобой разговариваю, любимая.
По пятницам, когда дочь с зятем оставляют нам на выходной внука, мне вменяется в обязанность исполнение обязательной программы банщика. Я от души намыливаю внуку голову, шелушу и смываю с его тела образовавшуюся за неделю коросту спеси и гипертрофированного самолюбия.
- Дедуля, не ходи куить! Куить вьедно! - заградил мне путь в прихожей внук своим теплым воробьиным тельцем.
- Удивил козла капустой, - отлепил я с трудом внука от своих штанин: - Твоя бабуля 32 года стенает по этому поводу. Я так привык, что уже не знаю, какая из двух привычек вреднее, - постарался донести я до внука свою озабоченность, хотя увидел, что этих объяснений недостаточно для младенческого организма, взращенного в семье, где повально все с нескрываемым отвращением относятся к табакокурению и алкоголю.
- Послушай-ка лучше, товарищ внук, один сказ в кратком изложении.
Жила-была Вредная Привычка. Ее боялись все: грузовичок Лева, Тима и Тома, доктор Машинкина, Пик и даже Малышарики с друзьями пингвиненка Пороро. Привычка была такой вредной, что из вредности чуралась на себя глянуть в зеркало.
Только дедуля не чурался Вредной Привычки.
Сорок с лишним лет выходил он на смертный бой с ней и каждый день бился из последних сил, пока под утро не отползал в свой угол, чтобы немного отдохнуть и снова выйти на смертный бой.
И вот однажды... А что случилось однажды, я расскажу позже, когда вдоволь накурюсь. Понял? - спросил я у внука.
- Не надо, дедуля, куить! - лишний раз напомнил он о том, что возрастная разница и мой многострадальный опыт никак не влияют на его точку зрения, сформированную под влиянием ловкой бабули.
- Бесстыдно категоричен ты, товарищ внук, и упертый не по годам! - напомнил я ему о том, как недавно он бесцеремонно гаркнул мне прямо в ухо:
- Дедуля, я обослался!
А мог и в менее пугающей манере обнародовать, что опять навалил полные штаны, или хотя бы раз взял с меня пример: я, если случайно пукну с брызгами, то всегда и обязательно найду виноватого:
- Эх, это - гребаная жизнь меня так испугала и окружающая среда со своими сволочами, завистниками и бухгалтерами.
