Пахоменко, что силён Терьнтьич. Этого злодея, голыми руками не возьмёшь. Сам опутает, кого хочешь.
Предъявите паспорта, товарищи.
Супруги насторожились, но документы свои принесли. Там всё было в порядке. Тогда, Саша уже, как следователь начал прощупывать их, своими вопросами. Вот тут-то, не выдержал старичок-боровичок. Глазки его заметались, и в них проявилась нескрываемая злоба к Пахоменко.
Ты пожалеешь ещё, что нам препятствия чинишь, и сам закон нарушаешь.
Мы погорельцы! Вот документ, на этот случай имеется.
И хозяйка нас прописала к себе в дом, по доброй воле.
Да! Да! Да! – Это, правда! - плачет хозяйка квартиры.
Она напугана больше супругов Стервенко, ведь ей с ними жить придётся.
Её седые волосы разметались по плечам, и не поддельные слёзы из глаз катятся Галины Петровны.
Миленький, ты мой! Пусть живут они, я не против того. Пусть живут!
Ушёл Саша со двора, ни с чем. Но понял, что дело здесь серьёзное. Не те Стервенко люди, за которых себя выдают.
Вот тут, и решил он подключить, казачьих лазутчиков, к этому делу. Иного варианта, у него не было. Или считать свою партию, в этом дебюте проигранной.
А пока, на него посыпались жалобы со всех сторон. И даже из края пришла бумага: оставить всё это дело, как есть, нет там криминала.
Разведчики, же наоборот, добывали свою информацию. Из которой, ему стало ясно, что Стервенко гастролируют по всему Северному Кавказу. И редко в какой станице не бывали гастролёры. Так же ловко находили они, одиноких стариков. Входили к ним в доверие: прописывались у них. И хозяева, потом исчезали: или сами уходили из хаты, или же им помогали в этом супруги Стервенко. Дома продавались, и всё повторялось в новом исполнении.
И ещё разведчики доложили, что связаны они с цыганским бароном. Видели их как-то люди вместе, что само по себе очень странно. Зачем им всё это?
Знал этого барона Васильевич, и решил с ним напрямую поговорить. Ведь и его, как-то, Стервенко бароном пугал. Что у них за связь такая? Что общего?
Слава о Пахоменко и его хороших делах, уже давно гуляла по всему Северному Кавказу. Так что визит к барону, особой опасности не представлял, тем более что они были знакомы.
Барон Мажаров, встретил Александра приветливо – узнал его.
Что Васильевич, тебя в гости привело. Я знаю, что ты по гостям не очень-то любишь ходить. Всё больше к тебе люди тянутся: на свет летят, как мотыльки.
Смеётся барон, и он с юмором мужик. Но глаза его насторожены, это в крови у него. Знал он, что Пахоменко зря не приедет – дело у него к нему и не малое. И он не ошибся в своём предположении.
Они сели за столик в летнем саду. И тут же на столике появился графинчик с водкой и закуска.
Другого питья, не употребляю. Всё должно быть стерильно чистым, и мысли тоже.
Налил цыган себе в стакан водки, а Саша ограничился рюмочкой. Не лежит у него душа к питью этому. Закусили немного и заговорили о деле.
Мне нечего скрывать от тебя Васильевич, ты многим нашим цыганам помогал: не чурался ты нас. И я с тобой встречался не раз, и уважаю я тебя, как человека.
Нет у меня ничего общего с этим Стервенко. Но, тем не менее, я не могу его притеснять. Есть у него серьёзная крыша, он туда деньги перечисляет, от продажи квартир. Кто этот туз я не знаю, но с родни он, козырному. Так что советую тебе с ним не связываться, всю карьеру тебе испортят. До прокуратуры дело дойдёт, не меньше.
Хотя я знаю, что ты этого не боишься. Но нервов, они тебе попортят немало, это точно.
Уже началось – смеётся Александр, - как в воду глядел.
Тут и Мажаров, что хищник огляделся по сторонам. И очень, даже похоже: также весь собрался, как перед прыжком. Даже уши прижались, как у хищника. Вот как его жизнь выучила.
Если сильно он тебя достал, то и его можно убрать, по-тихому. Врагов у него предостаточно, так что на меня, его покровители, никогда не подумают. Сделаем всё в лучшем виде, сам исчезнет, как пелена с глаз – хочешь!
Нет! Это уже лишнее. Он для суда живой нужен: тюрьма по нему давно уже плачет! И он обязательно будет там, я это людям обещал.
Спасибо, за подсказку!
Так и расстались они с Мажаровым по-приятельски, пожав, друг - другу руки.
А война всё разгоралась. И опять Пахоменко в прокуратуру вызывают. Начинают и под него копать, серьёзно там взялись. Дело уже, о взятках идёт, и суммы большие указаны.
Обрадовали Сашу лазутчики. Нашли разведчики товарища одного, с которым Стервенко на зоне сидел. И что, самое интересное, тот во время войны полицаем был, за что и был осужден.
Срочно Пахоменко навестил этого друга. И тот подтвердил всё. Только крови, за полицаем не было, не смогли этого доказать.
Но убивал он людей, я точно знаю! Сам он, не раз мне рассказывал, как с живых людей, шкуру снимал.
Ужас, его слушать. А глаза его: такие, страшно смотреть.
Этот мать родную не пожалеет. Убивал он! Это точно!
Его и на зоне боялись. Одного зэка зажигалкой поджёг, что бы тот, много не болтал. Всё, как несчастный случай сошло. Скользкий он, этого голыми руками не возьмёшь.
И ещё он хвастался, что с немцами людей палил. А они как крысы, в огне метались. Я говорит, тогда по-настоящему наслаждался: - вот, это зрелище было.
И ещё многое другое рассказал его приятель. Но самое главное, что согласился всё это в суде подтвердить.
И ему Стервенко задолжал сумму немалую, и отдавать не желает. А тут: если факты, что тот карателем был – подтвердятся, то вышак ему обеспечен. И никакие уже, покровители ему не помогут. И тех за хобот возьмут. Кто они такие?
Пора и ему, на сковородке пожарится - крыса фашистская.
У меня, и дядьки на войне погибли, и тётки, и ещё столько родни, что только смерти ему желаю.
Я раньше всё это, боялся сказать. А сейчас ничего не боюсь, видно смерть подходит.
И что самое удивительное расплакался матёрый уголовник, как ребёнок. Пришлось Саше его в чувство приводить, а то чего доброго и не доживёт тот до утра.
Подлечил его Пахоменко, и не домой засобирался. А решил всё это сообщить в ФСБ, пусть проверят там этого Стервенко. Хвост у того пушистый, преступление, не одно совершил. И пора уже ответ ему держать. Старичок-боровичок!
А супруги тоже времени зря не теряли собирали свои вещи. Чуял Тереньтьич, что пора им удочки сматывать. И его песенка, можно сказать, что спета. Это он, всем своим звериным нутром чуял.
Шевелись Глафира! На хвосте у нас, наверное ФСБ сидит, не маленькая собачка. От её зубов не отцепишься. Мне точно смерть будет, и тебя тоже не пожалеют. Раньше за афёру, хороший срок давали. А у тебя этих афёр, как у собаки блох на хвосте.
И так страшно смеётся Стервенко, что Глафира набожно перекрестилась.
Бог с тобой Ванюша! И на этот раз помилует он, нас. Не раз, мы по краю пропасти, гуляли с тобой, и всё обходилось. И сейчас Терентьич, - обойдётся!
Эх, петуха бы, Пахоменко подпустить под крышу. Уж, больно он дотошный мужик. Наверняка, уже докопался, что я у немцев служил. И всё, остальное узнает, это точно.
Да и эту бабку, жечь надо. Из-за, неё всё началось – стервы!
Кто бы мог подумать, что с ней проколемся. Как всё шло хорошо, и так плохо закончилось. – Жечь!
Было раннее утро, когда загорелся бабушкин дом. Но случайно сосед увидел всё: до ветру, во двор вышел. И Глафиру, с Тереньтьичем, тоже увидел. Те с двумя рюкзаками и с сумкой, уходили через огород. Тут и дымком потянуло.
Заорал мужик, благим матом, от страха: Дом горит!
Первыми: свои домочадцы повылетали из хаты, не поняли, кто горит. А уже и огонь из бабушкиного окна показался. Но мужиков в соседском доме хватало, и бабушку спасли. И дом Галины Петровны, отстояли от лютого огня.
Отвлёк народ Стервенко на пожар, а сам к Пахоменко подался. Но и тут ему не повезло: Александр Васильевич на пробежку собрался. И услышал он, что кто-то с огородов, к его дому подходит. Так они и встретились, с Стервенко. В руках у того канистра, из сарая, а там бензин, к мотоциклу.
Оба всё поняли, без объяснений. Что здесь, может быть непонятного?
Кто-то, здесь лишний. И, наверное, загостился на этом свете.
Тихо булькает бензин на траву, из перевёрнутой канистры. Но двум озверевшим людям не до неё. И красота раннего утра, их, никак не радует.
Хотел я тебя сжечь: ментовская сука, но и тут ты верх взял. Зато от моей пули никто не уходил. Сам гаупляйтер Украины, Кох: мне этот офицерский Вальтер, за отличную службу вручил. Безотказная машинка. Тут и именная надпись есть, но тебе уже не прочесть её.
Только великое самообладание: спасло Пахоменко от неминуемой смерти. Такого расклада и он не ожидал.
Сам Кох, об этой гадине позаботился – высокой чести удостоил. Значит, было за что!
Карателем был, это точно! Правду его друг говорил, не обманул.
Собрался Саша мысленно, в один сгусток энергии, этакий энергетический шар.
А можно взглянуть, на дарственную надпись: не верю!
Говорил ему учитель, что если ты прав, то нет предела, человеческим возможностям. В правде, вся сила человеческая!
И, что самое интересное: протягивает ему пистолет Терентьич, старичок-боровичок.
Смотри!
Бледен он, как колдун, на исповеди. Наверное, Саша и есть тот костёр, что душу ему опалил. И ему надо взойти, на этот костёр. Это его последняя дорога, последний шаг, в преисподнею. Огонь: это его очищение, от грехов, и явная смерть. Но он летит туда, как мотылёк: прямо к своей погибели.
А их премного накопилось, самых ужасных грехов: аж самому, страшно. Жутко страшно!
Читай!
И рукояткой вперёд подаёт этот знаменитый Вальтер, прямо в руки Пахоменко.
Ягненок перед ним, а не матёрый зверюга: диво - дивное! Но тут между ними произошёл сухой шелест, вроде грозового разряда. И словно подрубленный рухнул полицай на землю. Его корёжило в предсмертной агонии. И, он загребал руками и ногами землю, сопротивляясь смерти. А его глаза выкатывались из орбит, чтобы охватить, ускользающий от него этот злой мир: но тщетно.
Страшно почерневший, полицай, всего за доли секунд, превратился в ужасный труп. Сейчас, более похожий на падаль, чем на цветущего при жизни, старичка-боровичка.
Глафира, тоже далеко не ушла. Она, так и ждала своего супруга Тереньтьича, у окраины станицы. Все вещи были рядом с ней: и она, что клуша при цыплятах находилась при них.
Она всё поняла, по лицам подбегающих людей. И не удивилась смерти своего мужа, только тихо вздохнула.
Он уже был обречён: печаль смерти лежала на его лице.
То, и случилось, что должно было случиться. Он уже, последние дни, при жизни был труп.
От смерти ещё никто не ушёл, и ему не дано.
Больше она ничего не сказала, хотя её били женщины. Таскали за волосы, изорвали всю одежду.
Она превратилась в камень! Потому что её душа, тоже умерла, ещё раньше – при жизни.
Досталось тогда любимой жене Танечке. Такого ужаса, и во сне не придумаешь, а тут всё на яву случилось.
Чернеет полицай прямо на глазах, и канистра с бензином булькает, отсчитывает минуты его жизни. И её Сашенька, огромный, и весь чистый. И вдруг, сухой разряд, который кажется, и её достал. Потому что и она онемела, и сразу не смогла прийти в себя. Или всё это был страшный сон, и никогда от него, ей не избавиться.
ФСБ взяло в разработку дело Стервенко Ивана Тереньтьевича. И всплыла страшная картина жизни палача.
Сначала плен. Потом разведшкола АБВЕРА. Затем карательные акции на всей захваченной советской территории. Особенно отличился он в Западной Украине. И непосредственно сам
