неожиданно тепло, сухо и приятно пахло травами. Старик выудил откуда-то длинное коричневое платье и бросил девочке. Она нерешительно мяла в руках шерстяную тряпку — при чужом кожушок снимать было страшно.
— Чего смотришь? — снова разворчался дед. — Думаешь, я всю жизнь один живу? Старухи моей одежка, она как раз мала ростом была. Одевайся, я отвернусь.
На ноги пришлось одеть войлочные короткие сапожки, ношенные-переношенные, в них сразу стало жарко. Пока она одевалась старик достал из устья печки закопченный котел и налил в тарелку темной похлебки.
Нос Валент сразу различил чечевицу, дома она ее терпеть не могла, но сейчас не отказалась бы от нескольких ложек супа, вот только Альмара всегда внушала, что просить стыдно, и девочка молча теребила растрепанную косичку. Эх, сюда бы просяных лепешек Кармиссии! Кухарка умела печь их так, что они становились воздушными, пахли яблоками и на кухне стоял такой аромат!..
Валент сглотнула слюну, стараясь сделать это по возможности незаметно.
— Иди ешь! — старик махнул головой, приглашая ее к столу.
Дважды повторять ему не пришлось, чечевичная похлебка оказалась необыкновенно вкусной, куда там лепешкам Кармиссии — глиняная тарелка быстро опустела.
— Наелась?
— Спасибо, — закивала девочка.
Старик пожевал что-то, глядя на нее, и указал на ведро — деревянную бадейку.
— Мне твое спасибо ни к чему, — проскрипел он. — Отработаешь харчи. Ступай пока за водой — мостки там, — он снова махнул рукой, указывая направление. — Да смотри, бадью мне не утопи, лягушонок! Вечером сын приедет, тогда и решим, что делать с тобой. Где живешь-то, помнишь?
— Да, — закивала Валент. — На Заболочье.
— Заболочье? — дедок снова пожевал губами. — Это где же?
— Там с одной стороны болота, у леса, где охотники живут, — заторопилась объяснить девочка. — А с другой — речка Каменка, она летом неширокая и камней там много, зато весной разливается!.. А дальше луга и поля до самого леса! Уже другой лес, еще один…
— Тихо, тихо, затараторила! И луга-то у них, и поля! — передразнил ее старик. — Город там какой, спрашиваю? Что мне твои луга, да болота? Здесь их тоже полно!
— Город Румер, — вспомнила Валент. — Только он далеко, надо ехать два дня, а то и три.
— Румер, значит?
Валент смотрела, как дед размышляет, разглаживая бороду, щурит здоровый глаз и что-то себе прикидывает в голове. Дед был чем-то похож на Альмару: так же, как и она ругался на каждом слове, но хотел помочь ей добраться до дома. Спасибо тебе Боже-Защитник за такую милость — старик не оказался людоедом!
Девочка побежала за водой, хотя «побежала» сильно сказано: в разношенных войлочных сапожках особо не разбежишься, а широкое платье путалось в ногах и мешало при ходьбе. Валент придерживала один край подола, чтобы не наступить на него.
Осторожно ступая по хлипким мосткам, которые прогибались под каждым шагом, девочка добралась до края досок, зачерпнула воды и попыталась поднять, но не тут-то было — ведро стало неподъемно-тяжелым. Валент испугалась, что не удержит скользкую ручку и уцепилась крепко, аж пальцы свело. Не вынимая ведра из воды, она повела его вокруг досок мостка — пришлось для этого встать на коленки. Лишь, когда днище царапнуло по камням она, с трудом, подняла ведро двумя руками.
Теперь нужно дотащить его до дедовой халупы. При каждом шаге вода плескала на подол и в сапоги, но все же девочка смогла донести тяжелую бадейку.
После ей пришлось подмести полы, отнести корм двум свиньям, почистить опустевший от чечевичной похлебки котел песком от копоти и снова сбегать на мостки, ополоснуть его в чистой воде. В работе прошел весь день, Валент даже удивилась, как рано стемнело, но была только рада — она надеялась, что сердитый старик позволит ей хоть немного отдохнуть: с непривычки к такой тяжелой работе у нее тряслись руки, да и ноги начали спотыкаться, но спорить со стариком, отказываться от домашних дел или, хоть, как-то проявить свое недовольство она не осмелилась.
Возвратившись с речки в очередной раз, она застыла на ступеньках крылечка — в доме был чужой. Валент почуяла запах, словно получила предупреждение об опасности. Точно так же пах отец в тот вечер: к смеси немытого тела и хмельного душного дыхания добавлялся конский пот.
Девочка тяжело вздохнула: всего один день прошел, а как будто целая вечность отделяла ее от прежней жизни, словно земля и небо поменялись местами. Вместо красивого нарядного платья на ней старая тряпка какой-то умершей старухи, вместо новеньких ботинок — войлочные опорки, вместо того, чтобы капризничать и убегать от Альмары — она прислуживает старику и некуда ей идти — кругом болота, единственная дорога через глухой лес, а на лесных тропинках могут быть и разбойники, и маги, которые ничуть не лучше.
Валент поднялась на верхнюю ступеньку (домик стоял на высоком каменном фундаменте: наверное, потому что окружен был водой со всех сторон) и прислушалась.
Чуткие уши Клесс прислушивались вместе с ней.
— … да говорю тебе, сарай был закрыт! Снаружи! Я сам вчера задвижку закрывал — отлично помню! — кипятился старик. — Я пока в своем уме!
— Как же она тогда попала туда? — не верил ему второй голос, низкий и хриплый. Такие бывают у отъявленных пьяниц.
— Не знаю, — оправдывался дед. — Сам не пойму! А только она была голая, и сама не помнила, как оказалась в стогу! Словно подбросили ее нам!
— Может, опоили чем, чтобы спала, да и засунули в первый попавшийся сарай?
— Выходит так.
— Без одежды, ничего не помнит, и оказалась за сто лиг от Румера, — рассуждал хриплый пьяница. — Она ведь оттуда?
— Сказала, из Румера, — подтвердил дед.
— Удача плывет в руки, — хриплый голос довольно засмеялся. — Сколько, думаешь, дадут за нее?
— По башке тебе точно дадут, а может и не один раз! — заволновался старик. — Ты чего задумал, Боган? Не спеши, тут надо обмозговать хорошенько!
— Чего тут мозговать? Если все так и есть, как я думаю — никто никогда ее не хватится, а мы с тобой поднимем деньжат, — хриплый голос возбужденно зазвенел. — А сама-то она как, ничего из себя?
— Даже не думай! — заругался дед и, даже, вроде как, испугался. — Она совсем еще девчонка-лягушонок. Лет десять, от силы. Кожа, да кости.
— Иногда хочется помусолить хорошую косточку, — гоготал другой мужчина.
Валент похолодела, зажала рот рукой, чтобы не закричать от страха. Все-таки они людоеды! Дед не стал ее есть — оставил на ужин своему сыну. Альмара, Альмара, значит все твои суеверия — правда?!
Девочка тихонько спустилась с высокого крылечка и бросилась бежать. Отмытый котел, сияя чистыми боками, неспешно повалился на бок и лениво поскакал вниз по ступенькам, слегка громыхая, совсем чуть-чуть.
Через секунду из дверей выскочил плотный невысокий мужчина, заросший бородой до самых глаз, и быстро огляделся. Коричневое платье мелькало на самой верной дороге к болоту, Боган рванул следом.
Валент неслась со всех ног, в ушах только ветер свистел. Скорей! В лес! Там спрячется: в лесу коряги, овраги, старые дупла, горы валежника — полно мест, где можно спрятаться.
Войлочные сапожки с ног слетели, но кто будет обращать внимание на колкую траву, когда следом гонится настоящий людоед? Мох пружинил под босыми ногами, становилось тяжело отрывать ноги, они вязли во влажной земле.
Валент не оборачивалась, не имела такой привычки: оглядываться во время бега: глаза, распахнутые на пол-лица, видели цель — лес; ноги несли ее туда, не разбирая дороги; уши улавливали тяжелое сопение, ноздри дрожали от резкого запаха давно не стиранной одежды, чеснока, едкого конского пота.
— Стой! Там болото! Стой, говорю, дура! — ругались позади.
Как бы не так! Останавливаться Валент не собиралась, она уверенно отрывалась от грузного мужика, но рухнула, как подкошенная на спутанные стебли ползучей болотной травы — мужчина самым подлым образом метнул в нее тонкий подгнивший ствол молодой осинки, который попался на дороге.
В голове Валент прогудел здоровенный колокол, а стайка веселых мушек, желтых и красных заплясала перед глазами. Оторвать голову от травяной подушки почему-то было невозможно.
— Дура! Не видишь, болото впереди?! Топь! Куда ты несешься, как бешенная?!
Боган был зол: девчонка заставила его бегать по болоту, теперь все сапоги закорузнут от воды — в ногах хлюпала и чавкала болотная жижа. Он протянул руку, поднять Валент, но она резво отползла от него на четвереньках, гиена внутри нее оскалила клыка, зарычала, выпустила когти, но не заслонила сущности девочки, ведь пока смертельной опасности не было, а этим аборигенам незачем знать, что она не одна. Клесс не мешала, лишь добавила решительности и злости.
Валент, шатаясь, подняла с земли переломившийся ствол осинки.
— Только тронь! — заорала она мужику. — Я тебе все кости переломаю!
Чумазое лицо пылало огнем, в глазах плескалась взрывоопасная смесь страха, отчаяния и злости; длинное платье намокло и мешалось, путалось, подол так и лез под ноги, но девочка твердо решила убить этого людоеда — живой они ее не получат!
— Ох-ох-ох! — насмешливо заохал Боган. — Весь дрожу!
Он сделал осторожное движение левой рукой и Валент тут же обрушила туда удар дубиной, вложив в него силу всего своего тела, а страшный мужик, быстро схватил ее правой рукой, прижал к себе, вырвал дубинку и отшвырнул подальше.
— И-и-и! — от собственного визга у
Она ее защитит при угрозе. Жалко бедный ребенок без одежде в рванье, тут этот дед прибабахнутый.
Сын у него не дурак, решил продать ребенка.Интересно, что дальше будет.