для одежды. Конечно, это было приятно: такое внимание мужчины. Но с другой стороны она замужняя женщина, и мама здесь же работает: вот такая, необычная шутка!
- Сними меня немедленно, - возмущается Лена. Она вся растрепалась, на щеках играет весёлый румянец, а глаза полны изумления.
- А, ты молодец Распутин, ведь я шестьдесят кило вешу, «гляди, а то надорвёшься!».
- А тебе, что жалко меня? – смеётся Гришка.
Но той уже не смешно, поняла, что не то сказала: «сними немедленно!»
- Сударыня вы забыли сказать, «пожалуйста!».
Лена заелозила по шкафчику к его краю, чтобы спрыгнуть на пол, и осыпалась прямо в Гришкины руки. Тот прижал её к своей груди, а затем бережно поставил на пол. Но всё это было мимолётно, без всякой наглости.
Могла Маслова и по лицу обидчику заехать, был уже такой случай, и Распутину рассказывали о нём.
- Болтал один весёлый товарищ, что имел с ней близость, и вполне серьёзно это всем говорил. А такие шутки на работе недопустимы, «каждый волен, думать то, что он хочет думать». Правды тут никогда не услышишь, «и была ли она вообще, эта правда?- не узнаешь!».
- Расскажи всем, что ты про меня говоришь, - упорно настаивает Маслова, глядя в шальные глаза обидчика.
- Да я пошутил, Лена! Ты что шуток не понимаешь? - оправдывается парень.
По толстым щекам хлещет его Ленка, совсем по-мужски бьёт «не жалеючи». Сибирским здоровьем её Бог не обидел и у неё данный урок хорошо получается. Хватка у неё бойцовская, и еле их растащили мужики в стороны. А на следующий день герой не приходит на работу, зато появляется его жена.
- Я посажу того, кто так не по-человечески жестоко избил моего мужа. - Разве можно так над человеком издеваться – «фашисты!». Женщина была искренне в своих словах и чувствах, и вся пылала гневом мести.
- Это я избила твоего мужа, чтобы он меньше языком «лязгал», - отвечает ей, совсем по-рабочему Лена. А за что била, пусть он тебе сам расскажет!
Постояла оторопевшая от таких слов незнакомка, и ничего не говоря, пошла к выходу, видно было, что ей есть, о чём подумать.
А на берегу, путешественники цепляют мотор к лодке, уже поставили бак с бензином, приладили к бортам весла.
- К бою-походу готовы! – по-флотски отчитался Гришка! – С Богом!
Взревел тридцатисильный мотор, и лодка плавно пошла на выход из залива, пока речная струя гулко не ударила в борт лодки. Теперь пора было ложиться на нужный курс, и лодка сделала плавный разворот. Под днищем лодки упруго заходили беснующиеся волны: здесь, сила ломила силу, и в какой-то миг они нашли общее движение.
Лодка ходко стала набирать скорость. Брызги летели в лицо грибникам, но от них никто не прятался, приятно было оказаться в такой необычной купели, из теплого солнца, прохладного ветра, и живительной влаги. Скоро лодка набрала ход и вышла на глиссирование. Теперь она летела, как птица, почти не касаясь воды, и речные чайки заполошно заметались у её бортов, что за чудо такое?- «соперница объявилась».
Немного поостыли мужики под прохладным и влажным от водяных брызг ветерком, и стали оглядываться по сторонам. Здесь всё было красиво.
Невидимая с берега красота, написанная волшебными красками и неизвестным творцом, переносится на яркий холст людского воображения, и всё это видение живёт и меняется на ходу, поневоле захватывает дух.
Но и об опасности нельзя забывать ни на минуту. Часто река разбивалась на множество одинаковых проток, стремящихся уйти в сторону от главного русла, и надо было не зевать рулевому, что бы избежать коварных перекатов и заломов. Но похоже было, что Гришка справлялся с этой задачей.
По правому борту стал виднеться стремительно надвигающийся огромный залом из павших деревьев. Устрашающий гул ревущей и стонущей воды слышался издалека, и всё усиливался, по мере приближения лодки. И скоро это ужасающее и величественное зрелище приблизилось настолько, что всем показалось, что лодка неминуемо будет там в этой яростно кипящей западне.
Спутники Григория посуровели лицом, тут было не до шуток. Красота уже не так бурно воспринималась ими, как интриговала неминуемость самим оказаться там, в этой адской пучине залома. Но Распутин уверен в силе своего мотора, и внешне очень спокоен. Один ловкий поворот руля, и лодка потихоньку стала отходить от залома. Хищно смещались в сторону, торчащие оттуда, как гигантские зубы бревна, пока гигантская пасть залома не задвинулась, как говорится «не солоно хлебавши».
Однако это было не совсем так, пищи там побывало предостаточно. Оттуда «из самого зева», и сейчас торчали разные по величине обломки деревянных лодок. А вот показалась корма полузатопленной дюралевой лодки. Она затонула давно, но как достать её из этого кипящего ада, было уму непостижимо. И, похоже, было, что таких попыток людьми не делалось, не нашлось таких храбрецов.
Только проскочили они это гиблое место, как ниже по течению открылся величественный по своей ширине перекат. Спина, и рёбра реки в этом месте рельефно обозначились наружу. Камни зарябили под днищем лодки со страшной частотой. Стало совсем не до красоты переката, он только издалека был так красив, при всей бешеной скорости течения.
Несколько раз лопасти винта задели о мелкое дно переката, но остались целы от мимолётных ударов о камни. Но и это опасное место путешественники благополучно миновали. Сколько там лежало на дне, обломанных дюралевых лопастей неизвестно. Их просто невозможно было сосчитать при такой скорости движения лодки. Зато создавалось впечатление, что перекат серебрился от них, как от крупной рыбьей чешуи.
Река коварна, и в любом случае ей нужна победа над людьми, и перекат горд неимоверно, он не раз преуспел в этой борьбе: «смотрите люди!».
Но и это испытание осталось позади. Лодка дерзко врывается на приволье речного разлива, в пойме лугов, величественное и гордое видение. Здесь горная красавица Бира, уже никуда не торопится, она, как пава величественна и красива.
Сбросил Гришка газ, и лодка стала плавно оседать на воду, пока не разместилась там полностью «с комфортом» теперь можно было и оглядеться.
- Куда приставать будем? – кричит Распутин своим путникам.
Но те очарованы такой резкой переменой в норовистом характере реки, что ничего не могут ответить Гришке. Наконец-то они пришли в себя, и зашевелились: «туда!», «туда!».
Снова взревел мотор всей своей мощью, и лодка пошла в нужном им направлении, затем плавно скользнула к берегу.
Речные волны разбежались ещё дальше, и устремились на берег. Но скоро они забыли о лодке и страшном моторе: успокоились и спешно вернулись в своё лоно.
- А красота-то, какая? – изумляются Гришкины товарищи.
Они никогда не были на таких живописных речных островах. Здесь всё оставалось нетронутым, казалось от самого зарождения жизни, даже поверить в это было трудно.
Недалеко от лодки встречают героев грибы, они живут здесь дружными семьями вечно. И от удивления те опешили, увидев нежданных незнакомцев, но затем сняли свои шляпы и приветствовали людей. Люди тоже склонились им в лёгком поклоне.
Тут не надо было никого подгонять, все сами шевелились, как только могли двигались. Не прошло и часа, как грибов набрали столько, что не знали, куда их деть, и теперь клали их прямо в лодку.
- Ну, и дела здесь творятся! - прямо под боком у цивилизации нашей - «не верится»?
- Только бери всё, не ленись! - счастлив Михаил. Он восхищён увиденным, большие и черные его глаза сияют восторгом, как у ребёнка.
- Вот и Миша наш ожил, - улыбается Виктор, - а то всё железки у него на уме: «конструктор» одним словом. – А здесь жизнь кипит, позавидуешь ей.
Виктору очень хорошо на природе, он давно так не отдыхал душой и телом, и вот он здесь у своей мечты. Ведь и учился он на агронома, всё «одно к одному шло», но только сейчас у него «что-то сошлось».
Но жизнь свою уже не перестроить, надо идти в её непонятном и бурном русле, поздно что-то менять.
Мотор завёлся сразу. Но одно было плохо, что он на скорости стоял. И мотор с места, резко стал набирать обороты.
Посыпались со своих мест на дно лодки Михаил и Виктор, не ожидавшие такого варианта начала движения. И очень хорошо, что Гришка успел подхватить вовремя руль, а иначе бы всё плохо кончилось.
Бывают такие досадные оплошности у людей, которые торопятся, и часто это наказуемо. Вот и сейчас был такой момент. И это бесспорно Гришкина вина.
Лодка выровняла свой ход и сразу стала управляемой, вся большая опасность аварии была позади. А ведь могла и перевернуться лодка, могла и винтом порубить людей, всё могло быть.
Летит лодка вверх по реке, и снова забывается всё плохое. Снова хочется жить вечно, и любоваться её красотой. Но такого не бывает, регламент жизни расписан чётко, и человек в её вечность не вписывается.
Вот и страшный перекат, но прямо по гребню волны миновал его Гришка, как говорится «в одно касание» прошёл, и уже штурмует лодка другие трудности. А их тут немало вокруг: можно и на топляк случайно наскочить, «затопленное бревно», что под водой плывёт, и такое случается.
Главное сила сейчас под его рукой, и Распутин дожимает ручку газа до конца: они оба во власти стихии. Надо испытать мотор, и себя, и пойти наперекор реке - очень напряжённая борьба.
Его разум, и сила мотора сейчас едины: как это ни странно звучит это так, - «только вперёд!».
- Ну, Григорий, удивил ты нас! - очарованы товарищи, - как заново мы родились! Столько силы в теле набралось, и уверенности, что хоть завтра снова в поход!
Расстались друзья, что бы завтра встретиться на работе, такова человеческая жизнь. Без работы ему никак не прожить, это диктует время и сама природа человечества.
А на работе чудеса творятся, иначе их не назовёшь. В цехе висит объявление, что всех работников завода приглашают на товарищеский суд, где будет рассмотрено аморальное поведение товарища Потоцкого Евграфа Христофоровича, начальника производства.
- Вот, это да! – изумляется вся бригада Виктора Грищёва, - самого начальника судить. – Нашего Графа! Что же он такого аморального натворил, «хоть убей нас, не понимаем мы!».
Евграф Христофорович, был мужик видный собой. Огромного роста, жгучий брюнет с чистым лицом, и выразительными карими глазами. Несомненно, что он пользовался успехом у женщин. Но что бы такое?
Разговор у Графа был одесский, мышление быстрое, и он легко сходился с людьми. Возможно, что он в прошлом происходил из знатных шляхтичей, как об этом поговаривали люди. Но своей родословной, он никогда «не кичился», потому что был коммунистом, и надо было держать язык за зубами.
А это многому тогда обязывало, быть коммунистом, «и он не позорил этого звания».
И вдруг, ему аморалку шьют: «такие удивительные дела!». Не понимают ничего рабочие, но все идут в зал. Торопятся они, что бы разобраться, во всём происходящем «столпотворении». Иначе они это событие не воспринимают.
- Недостойному поведению Потоцкого, достойный отпор общественности! - гласит яркий лозунг на стене, написанный огромными буквами.
Сейчас собрались все без исключения работники завода, потому что интерес был огромен, и вопрос был очень
