всеобъемлющим, возможен опыт в широком смысле, только благодаря им есть возможность мыслить предмет и создавать объективные для всех обязательные суждения.
Тем не менее, человеческий дух стремится к своей заветной цели, к сверхопытным и безусловным идеям Бога, свободы, бессмертия. Эти идеи возникают в нашем уме благодаря тому, что разнообразие опыта получает высшее единство и конечный синтез в разуме. Идеи, минуя предметы интуиции, распространяются на суждения рассудка и придают им характер абсолютного и безусловного — так градирует наше познание, начинаясь с ощущений, переходя к рассудку и заканчиваясь в разуме. Но безусловность, характеризующая идеи, является только идеалом, только задачей, к решению которой человек постоянно стремится, желая найти условие для каждого обусловленного. В моей философии идеи служат регулятивными принципами, которые управляют рассудком и ведут его вверх по бесконечной лестнице все больших и больших обобщений, ведут к высшим идеям души, мира и Бога. И если мы будем пользоваться этими идеями души, мира и Бога, не упуская из виду, что мы не знаем соответствующих им объектов, то они сослужат нам великую службу в качестве надежных руководительниц познания. Если же в объектах этих идей видят познаваемые реальности, то является основание для трех мнимых наук, составляющих, по моему убеждению, оплот метафизики — рациональной психологии, космологии и теологии. Разбор этих псевдонаук показывает, что первая зиждется на ложной предпосылке, вторая запутывается в неразрешимых противоречиях, а третья тщетно пытается рационально доказать бытие Бога. Итак, идеи позволяют обсуждать явления, они расширяют пределы употребления разума, но и они, как все наше познание, не выходят за границы опыта, и перед ними, как и перед интуициями и категориями, вещи в себе не раскрывают своей непроницаемой тайны.
Каиафа выслушал ответ Канта, который загнал его в ступор своей сложной философией восприятия мира и, поблагодарив, сел на свое место.
Вторым бросал кости Анахарсис, и тоже лишь со второй попытки выпали две знаковые цифры: на черной костяшке единица, а на белой тройка, что означало: Фридрих Ницше задает, а Иуда отвечает на вопрос. И не успел Анахарсис закончить объявление результатов жеребьевки, как Фридрих был готов с вопросом.
Раунд второй. Фридрих Ницше — Иуда
— Дорогой Иуда, ты отличаешься не только изворотливостью, но и мудростью, так вот рассуди: образ Христа запечатлен в многочисленных произведениях искусства, в частности, в отдельном зале Третьяковской Галереи демонстрируется картина Александра Иванова «Явление Христа народу». Говорят, что он изобразил на ней Николая Васильевича Гоголя и себя среди толпы народа, хотя это факт малоизвестный и требующий доказательств. Но меня интересует следующее: почему художник картину назвал «явлением»? Какой смысл, по-твоему, он вложил в это полотно и как часто Христос являлся людям?
Анахарсис и Анна долго думали — оглашать или вернуть Фридриху вопрос, но, в конце концов, пришли к выводу, что от Ницше можно ожидать всего, чего угодно, и решили огласить этот.
Иуда взял текст вопроса, материализовал картину и застыл возле нее. Все невольно стали любоваться его фигурой — так гармоничен был этот юноша, красивый, как бог, сошедший, казалось, на миг с полотна вместе с персонажами, изображенными художником.
Перечитав еще раз вопрос, Иуда осмотрел картину с разных сторон, даже потрогал пальцами и, отойдя, застыл в позе мыслителя. Затем огласил ответ:
— Мне много раз приходилось бывать с Иисусом на проповедях, но я не помню случая, чтобы толпа была такой разношерстной, у меня создается впечатление, что они не встречают, а прячутся от него. Видите, Иоанн с трудом уговаривает толпу не разбегаться!
Иуда явно забавлялся, издеваясь над вопросом Ницше. Да и что это за вопрос? Откуда ему знать, что художник хотел сказать? Но под строгим взглядом Анахарсиса, стал более серьезен:
— Явление — потому что звучит красиво! Думаю, толпе нравится зрелищность, она любит собираться по поводу и без, особенно когда ей сулят хлеба и зрелищ — известный прием со времен великого Рима. Бросьте слово «явление» — неважно кого, чего, и толпа зевак тут же соберется. А если обставить это с умом и фантазией — успех гарантирован. К тому же, если вы обладаете харизмой и умеете удивлять, а Иешуа именно таким и был, то каждое явление становится ожидаемым, как праздник, как чудо — мессия, в конце концов! Что касается художника, я думаю, он хотел этим приемом высказать свой нравственный императив. Немного наивно, но вполне в духе православия.
В Ойкумене воцарилась гробовая тишина, но тут глава русской православной церкви Гундяев, который только-только подписал распоряжение на сбор средств среди сотрудников Министерства здравоохранения Калужской области на установку в городе Калуге памятника Святому Лаврентию, будучи оскорблен такой трактовкой шедевра русской живописи Иудой, попытался прорваться к Анахарсису и ликвидировать ответ, но вооруженные храмовые слуги хорошо знали свои обязанности, и Гундяева к арбитрам не допустили.
А у Анны при третьем метании костей сразу обозначился результат. На белой костяшке засветилась единица, на черной — четверка, а это означало, что Иешуа задает вопрос Автору.
Иешуа подмигнул Анахарсису и принялся готовить вопрос. Он много раз прокручивал в голове мысль, кому какой вопрос задаст, но каждый раз, когда очередь доходила до Автора, он оставлял его на потом и оторопел, поскольку не предполагал, что первый вопрос ему припадет именно на него, родимого. Ну точно, прав Сергей Савельев, утверждая, что мозг тормозит действие, если на это надо потратить энергию, то есть подумать. Мало-помалу придя в себя и уразумев, что притчей здесь не отделаешься, стал обдумывать вопрос и после непродолжительного размышления, наконец, записал его и передал Анахарсису.
Раунд третий. Иешуа — Автор
— Доктор биологических наук Сергей Савельев и физик Стивен Хокинг заявляют, что Бога нет, что религия — инструмент эволюции, а не средство улучшения человека. В связи с этим у меня такой вопрос: выработан ли
новый инструмент эволюции и готово ли человечество отказаться от религии, если не сегодня, то в ближайшем будущем?
И если Иешуа потребовалось время, чтобы сформулировать вопрос, то Автор сразу же выложил ответ, как говорят, на тарелочке.
— Отвечу словами Вольтера: «Если Бога нет, Его следовало бы выдумать».
Да, человечество не готово пока отказаться от религии и принять новый инструмент эволюции, потому что его еще нет. Но есть анализ положения вещей, который ждал твоего вопроса более 120 лет. Его сформулировал Фридрих Ницше в знаменитом «Антихристианине. Проклятии христианству»: «Эта книга принадлежит немногим. Может быть, никто из этих немногих еще и не существует. Ими могут быть те, кто понимает моего Заратуштру; как мог бы я смешаться с теми, у кого лишь сегодня открываются уши? Только послезавтра принадлежит мне. Иные люди родятся postum».
А настоящая работа преследует цель — объединить усилия здравомыслящих теологов в разработке нового, приемлемого для Homo sapiens инструмента эволюции без бога, индульгенций и загробных благ, которыми приторговывают попы.
Не забывай Иешуа, что Человечество только, только вступило в эру Водолея, о которой в «Антихристианине...» грезил Ницше, но здравомыслящих людей, даже среди теологов, находится все больше. Вот послушай: «Все мировые религии, придавая особое значение любви, состраданию, терпимости и прощению, могут способствовать развитию духовных ценностей, и делают это. Но реальность такова, что привязывание этики к религии более не имеет смысла. Поэтому я все больше убеждаюсь в том, что пришло время найти способ в вопросах духовности и этики обходиться без религий вообще». Это сказал Далай-лама XIV.
Третий вопрос не вызвал дискуссий и был закрыт.
Выбор четвертой пары решал Анахарсис. Выпали номера единица и двойка. На этот раз Фридрих Ницше задает вопрос Каиафе.
Ницше довольно долго обдумывал вопрос, наконец, уже готовясь отдать записку, вернулся к столу, что-то исправил и только после этого передал ее Анахарсису. Тут же арбитры ее озвучили.
Раунд четвертый. Фридрих Ницше — Каиафа
— Рассматривая ход событий и противоречия между различными группировками, стремящимися к власти в момент появления Иешуа в Вифлееме, приходишь к выводу, что причин для обвинения Иешуа не было. Зачем вы отдали распоряжение об аресте и казни Иешуа?
— Я несказанно рад, что, наконец, смогу облегчить душу честным покаянием, ибо казнили невинного! Но чтобы все объяснить, начну издалека, — ответил первосвященник Иудеи. — Запущенное жрецами явление мессии, которое изначально должно было привести к единобожию среди части избранных с тем, чтобы распространиться через ессеев между изгоями, постепенно стало терять свою силу. В далекой перспективе конечной целью единобожия являлось полное подчинение изгоями изгоев же на благо избранному народу. Иоанн, которого ессеи готовили в мессию, не способен был увлечь за собой толпу. Не обладал он тем, что называется харизмой. И тут откуда ни возьмись появился Иешуа, который оказался нужной персоной, в нужное время и в нужном месте. Иешуа с ловкостью жонглера оттеснил Иоанна и стал проповедовать идеи единобожия, которые он, как потом стало известно, еще ранее почерпнул во время восемнадцатилетнего скитания по Скифии, Азербайджану и Персии от Заратуштры, в попытке приобщиться к посвященным. Грешно было не воспользоваться таким стечением обстоятельств.
Синедрион сразу обратил внимание на Иешуа и на то, как он мастерски умел увлечь за собой жаждущую сенсаций толпу. Прежде всего мы внедрили в его окружение своих агентов, ставшими впоследствии апостолами — Петра и Иуду.
В начале Иешуа вел себя достаточно скромно, зарабатывая проповедями на хлеб насущный. Но по мере роста популярности, в нем вновь пробудилось стремление стать посвященным. Мало того, амбиции взыграли до такой степени, что он стал воспринимать себя мессией. Это повергло учеников в изумление, переросшее со временем в открытую неприязнь. Петр неоднократно оставлял Иешуа из-за, как им казалось, чрезмерного обожествления своей персоны. Одно дело, говорили они, проповедовать единобожие, другое — мнить себя настоящим мессией.
Но беспокоило другое. В своих проповедях Иешуа стал сбивать Израиль с пути истинного, что вынудило нас принять соответствующие меры: с Иешуа была заключена сделка, в которой Иуда и Понтий Пилат сыграли также свою роль, — был казнен невинный человек, а Иешуа, получив в
Гефсиманском саду подорожные, отправился коротать свой век в Пакистан.
В результате возмутитель спокойствия стал символом справедливости, половина Ойкумены напялила на себя вериги христианской веры, а изгои стали подконтрольны избранному народу.
— Лихо все проделано! — аж присвистнул Фридрих.
Ему хотелось прокомментировать услышанное, но вызвали следующую пару, и он умолк.
Раунд пятый. Понтий Пилат — Ричард Докинз
— В своей книге «Бог как иллюзия», вы, уважаемый Ричард, пришли к следующему умозаключению:
в праотеческие
