В этой искусственной Москве Вы - лучший из искусственных докторов.
Альбина Сергеевна артистично раскланялась. Бубня под нос: «Сон. Все сон», - направилась к выходу.
***
- Жанна! Лапусик! Я принес тебе вкусные конфетки.
В приподнятом настроении Самуил Валерьянович влетел в квартиру, которая не видела ремонта последние лет шесть. Да, точно, шесть лет. С тех пор, как умерла жена, никто с места не сдвинул ни один предмет. Никто, кроме Жанны. Но после ее перестановок – передвижений, Самуил Валерьянович все возвращал обратно.
Самуил Валерьянович соскучился по Жанне. Раньше он и не предполагал, что можно так яростно терзаться. С коробкой конфет, не сбрасывая башмаков, Самуил Валерьянович стремительно влетел в спальню.
Двуспальная кровать у широкого окна. Покойница-жена любила спать у раскрытого окна. При её жизни Самуил Валерьянович сто раз передвигал кровать к стене, а вот, когда её не стало…
Жанна валялась на подушках. Увидев Самуила Валерьяновича, обрадовалась. Потянувшись разморенной сытой кошкой, лениво заурчала:
- Устал, Самуильчик. Мой кролик хочет отдохнуть? Ныряй под мягкий бочок. Убаюкаю.
Самуилу Валерьяновичу с Жанной было легко. Ничего не требуя, она любила.
- Конфетки вкусные. Абрикос в шоколаде. - Слегка приласкав жирные ляжки подружки, Самуил Валерьянович мгновенно уснул. Он не отдыхал более суток. Летом Самуил Валерьянович работал по тяжелому графику. (В его-то возрасте!) Многие доктора ушли в отпуск.
Очнулся Самуил Валерьянович от трели будильника. Жанны рядом не было.
- Жаннусик! – позвал.
Тишина. «Три часа дня. Где она может быть?» Самуил Валерьянович, в надежде, что Жанна вернется, позвал еще раз. «Обиделась, что ли?»
***
- Неслыханное дело, мне пришло ждать пятнадцать минут!
Лукреция капризно выказывала недовольство. Самуил Валерьянович вежливо извинялся.
- Пробки. Вам предложили кофе?
- Самуил Валерьянович, сколько раз Вам говорить: не пью я кофе!
«Она возбуждена. Раздражена. Что-то произошло? Хоть бы что-то произошло в жизни этой женщины»…
Пациентка удобно расположилась на диване. Одернув юбку, прикрыла слегка оголившиеся круглые колени. Самуил Валерьянович присел напротив. Раскрыв толстый блокнот, пролистав несколько исписанных страниц, остановился на чистом.
- Лукреция, мне помнится, вы хотели поговорить о кошке.
Он всегда называл её по имени. Впрочем, он и не знал её отчества. Впервые войдя в кабинет, незнакомка томно потянула: «Лукреция».
Лукреция жила одна. Муж ее бросил. Дети разъехались. Из какого источника посетительница черпала деньги на частые посещения врача, Самуил Валерьянович не мог взять в толк. «Быть может, банковские проценты?» Взгляд Самуила Валерьяновича задержался на дорогих туфлях Лукреции.
- Я давно подозревала, что кошки - особенные существа. С детства мной было подмечено: кошки умеют исчезать. Как Вы думаете, какие миры они посещают, когда пропадают?
- Ну-у-у, - Самуил Валерьянович слегка задумался, - кошки любят забираться в коробки из-под обуви. И… Мало ли какой тайничок находит юркий пушистый зверек.
- Самуил Валерьянович, поверьте мне, кошки знают дорогу в потусторонний мир.
Хитро улыбнувшись, Лукреция чуть сузила раскосые глаза.
«Издевается»… Самуил Валерьянович напряженно делал вид, что ведет запись, но на самом деле он активно рисовал чертей. Одному из них, самому крупному, отчего-то пририсовал корону. Мысленно обозвав черта с короной «главным чертом», Самуил Валерьянович полюбопытствовал:
-Часто исчезает Ваша кошка?
- Нет. Она хитрая. Ходит, мяукает, трется о ноги. Дремлет на груди, снимая напряжение.
«Слава Богу, у неё есть хоть кошка». Самуил Валерьянович перевернул испорченный лист. Начав с нового, задал каверзный вопрос:
- Где же, Лукреция, находится вход в потусторонний мир?
Горделиво выпрямив спину, аккуратно сложив руки на коленях, Лукреция строго произнесла:
- В ванной комнате. Между металлической полкой и пластмассовой корзиной.
Несколько минут абсолютной тишины понадобились Самуилу Валерьяновичу для того, чтобы представить стандартную ванную комнату. Мысленно обозначил душевую кабинку, умывальник, полку для туалетных принадлежностей, корзину для белья и, не найдя в обыденной картинке места для потустороннего, на всякий случай поинтересовался:
- Между полкой и корзинкой есть отверстие? Ниша?
- Самуил Валерьянович, ну какая ниша? Что Вы такое говорите!
- Хорошо. Рассказывайте дальше, Лукреция.
- Недавно мы заметили очень странный клубок.
- Это была пыль?
- Пыль размером с футбольный мяч? Нет… Так вот, странный клубок, подкатившись к бельевой корзине, исчез…
Совершая слабую попытку зацепиться за материальное, Самуил Валерьянович осторожно полюбопытствовал:
- Кошка не пыталась поиграть с клубком?
- Какие могут быть игры, Самуил Валерьянович, с пришельцами?
- Да. Действительно.
Самуил Валерьянович сдался. Покрывшись испариной, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил подушечку галстука.
- А спустя несколько дней после странного случая, когда моя Маруся решила, что я сплю, она исчезла…
- Лукреция, Вам известно, что кошки лишены способности к анализу размышлений? – Воспрянул Самуил Валерьянович.
- Доктор, у Вас есть кошка?
- Нет.
- Тогда мне не о чем больше с Вами разговаривать!
Гневно сверкнув глазами, пациентка торопливо ушла. Самуил Валерьянович устало крякнул. Она придёт в следующий четверг.
***
- Жанна! Ты от меня не скроешься! Мой толстый пупсик, поди сюда.
Пышная Жанна не обижалась на прозвище «толстый пупсик». Она вообще ни на что не обижалась. Она просто была.
- О, милый. О, мой нежный Самуильчик. Какой ты мокрый, мой кролик. Рубашка практически сырая.
- Жара, дорогуша. И … Лукреция. Она меня выматывает. Легче работать с сотней душевнобольных, чем с Лукрецией.
- Мой мальчик, если бы я не знала тебя, то заподозрила бы хитрого кролика в страшном коварстве. – Игриво погрозив Самуилу Валерьяновичу сальным пальцем, Жанна рассудительно продолжила: - Лукреция - богатая клиентка. Что стоит хорошему доктору заморочить голову одинокой женщине? За прошедшие годы ты прилично заработал на психопатичной пациентке.
- От праздности она придумывает небылицы. Теперь её кошка нашла вход в потусторонний мир! Представляешь?
- Ничего страшного. Женщины такие выдумщицы! Вот я часто мечтаю: ты открываешь дверь спальни. А сам весь такой!.. Ну, такой! И играешь накаченными бицепсами!
Самуил Валерьянович втянул живот.
- Накинувшись на меня, ты рычишь: «Р-р-р!»
***
Главный черт сидел на троне. Как и положено главному черту, его продолговатая голова была увенчана великолепной короной, через отверстия которой пробивались крепкие рога. Главный черт был серьезен до кончика хвоста. Его беспокоили чертовые проблемы: челядь совсем распоясалась, а ведь стоит блюсти субординацию, особенно с теми, которые глубже. Иерархия – она и в аду иерархия.
Суровым взглядом главный черт обвел присутствующих. На одном из них задержал пристальный взор. Маленький черт был одет не по форме. Элегантные красные сапожки ладно обтянули острые копытца. Главный черт сердито нахмурился: на совещание притоптывали на собственных. Если бы маленький черт не был протеже уважаемого черта, то досталось бы ему сто чертей.
- Ну, ж. Пора к адским сводкам, - главный черт поправил корону. - Что там у нас?
Из ровного строя нечисти торопливо сделал шаг вперед черт преклонных лет.
- Пять вновь поступивших, - четко отчеканил он.
- Многовато за су-у-тки, - покачав рогами, медленно потянул главный черт. - Но ничего, справимся, – твердо добавил он. – Места всем хватит. Хорошо, что чаны с кипящей смолой глубже спустили. На нашем уровне теперь места больше. Можно принимать падшие души до бесконечности. - Неожиданно смачно икнув, черт пожаловался:
- Ох, и жарко же в аду.
- Да-да. Горят костры. Пылают. Впрок разложили, - елейным голосом, искусно угождая, проговорил черт, отвечающий за пытки.
- Костры впрок – это хорошо, чаду много не бывает. А что там делается наверху, в искусственном мире? Исправно ли функционирует проекция, не просчитались ли математики?
Верхний уровень крайне волновал главного черта. Захват пространства – главная цель потустороннего мира, основная стратегия темных сил. Пока клонировалась искусственная Москва с прилежащими к ней землями, иссякло колоссальное количество энергии. Новая тема лоббировалась с трудом. На заре фантастического проекта не у всех чертей хватило прозорливого мужества принять данность: искусственный мир – надежное пристанище испорченных душ.
За верхний уровень отвечали шустрые братья-близнецы. Как только прозвучал вопрос, взялись бодро докладывать:
- Сбоев в программе не наблюдается, - отчеканил старший брат (во тьме он появился на две секунды раньше младшего). - С тех пор, как удалось стереть жирную черту между пределом и беспределом, закон Вселенной заработал на нас. Люди, совершающие преступление, вмиг остаются без энергии, а забросить в тоннель обмякшие тела – дело техники, какую черти давно освоили. Но с созданием искусственного мира работы прибавилось.
Старший черт качнулся от усталости. Младший тотчас подхватил:
- Грешат люди. Грешат. Черт бы их забрал. Еле-еле успеваем забрасывать…
Главный черт довольно кивнул рогами и, оскалившись, улыбнулся.
- Это хорошо, коль грешат, - сказал он и полюбопытствовал: - Никто из заброшенных не догадался, что мир искусственный?
- Почти никто. Лишь некоторые. Но другие их не слышат, потому что не слушают.
«Люди глупые. Самоуверенные. Чванливые. Видят лишь то, что хотят увидеть. Принимают лишь ту информацию, которая удобно переваривается примитивным мозгом. Наше дело процветает благодаря человеческим ошибкам…»
Главный черт был в хорошем расположении мыслей, пока не увидел…
- А это что?! – Гаркнул он.
- Самуил Валерьянович, - представился Самуил Валерьянович, вытянувшись по струнке перед главным чертом.
Черти засуетились. Неслыханное дело: в ад спустилась марионетка!
- Который Самуил Валерьянович? – поинтересовался главный черт. - Тот, который из параллельного мира?
- Он самый! - Спохватившись, сто копыт разом ткнули в сторону Самуила Валерьяновича.
Главный черт зарычал. Гневаясь, он испустил обильную пену, которая струей вырвавшись из пасти, озером разлилась по глиняному полу. Со страху черти мгновенно рассыпались в разные стороны. И получилось так, что остался Самуил Валерьянович один на один с главной нечестью бесславного места.
Следуя врачебной привычке и многолетней практике, внимательно изучив гнев главного черта и верно подметив направление его агрессии, «паранойя» - через какое-то время пришел к выводу Самуил Валерьянович.
- Ошибаешься, - прочитав мысли Самуила Валерьяновича, на ходу поправил его главный черт. – Просто работа у меня такая. Нервная. Дома я другой. Тихий. А ты, давай, рассказывай: кто тебя пропустил? – Главный черт рентгеном - зрачками засверлил незваного гостя.
Самуил Валерьянович молчал. Он бы и рад ответить, но память
