- Для нас большая честь видеть в вашем лице нашего клиента. Прошу вас принять от нас три билета на аттракционы «Шапито», - он вручил Кристине билеты и продолжил:
- Я как знал, взял для вас как раз три билета. Я и весь наш магазин надеемся увидеть вас снова. Искренне желаю вам приятно провести время.
Я протянула ему руку и, пока длилось рукопожатие, сказала:
- Я очень рада, что посетила именно ваш магазин. Мы с дочкой классно провели время. Ведь так, Кристина?
Она увлеченно рассматривала билеты, но, услышав свое имя, утвердительно кивнула.
- Огромное спасибо за билеты; мы как раз гадали, куда сегодня пойти. Спасибо. Спасибо за вашу чуткость, вежливость и обходительность, - это сейчас так редко, но так в цене.
- Я рад тому, что рады вы. Это моя работа, - сказал администратор.
- Ну?.. До свидания.
- Я вас провожу до машины.
Старший администратор помог Сирени донести до автомобиля наши многочисленные покупки; загрузили все в багажник. Он тепло с нами попрощался, зашел в магазин. И уже никогда я не видела администратора.
- Сирень, хочешь с нами сегодня покутить? - спросила я, когда мы остались втроем. – Хочешь посетить аттракционы? Составишь компанию?
- С радостью, чудесная Суданская роза! Я за любой кипеж, кроме голодовки.
- Ах ты, шутник! Ну здорово, здорово. А то я уж боялась, что придется-таки нам с Кристиной учинять там бесчинства вдвоем. Думала, скажешь: дела там и все такое.
- На любые дела всегда найдутся более важные. Надо только уметь понять, какие из них важнее.
- Какие ж тут дела - кататься на каруселях?
- Хоть на каруселях! Чем не дело? А для меня это дело чести, - хоть и голословно. Я обязан составить компанию самой прекрасной женщине из тех, кого я когда-либо знал, и не менее замечательной ее дочери.
- Значит, по рукам?
- Конечно, по рукам.
- Отлично.
- Думаю так же.
- Ты не против, если я поведу машину?
- Я даже не стал бы против, если ее повела б Кристина.
Кристина перестала показывать язык белому медвежонку, которого она категорически не захотела класть в багажник, и заинтересовалась разговором взрослых.
- Нет, Кристине пока рано.
После моих слов ее интерес пропал, она зевнула и резонно спросила:
- Ну, чё, мы так и будем здесь стоять?
И была права.
- Тебе куда, Сирень? А то подвезем.
- Мне в кафе; и надеюсь, что вам тоже. Предлагаю вам со мной отобедать. Согласны?
- Ты как? - спросила я Кристину.
Она кивнула.
Мы сели в авто: я - за руль, Кристина с медведем - рядом, Сирени достался задний ряд. Но он был доволен. Доволен и счастлив. Он охотно объяснил, куда ехать, хотя и примерно, но добавил, что будет показывать дорогу. Затем позвонил по телефону и сказал всего два слова: «Мы едем». Я вопросительно посмотрела в зеркало заднего вида. Увидев мое изумление, он пояснил:
- Это мое кафе. Пускай трепещут. - Чем еще больше меня удивил.
- Зачем же так… строго?
- В делах должно быть строго, честно и справедливо.
- Сирень, да ты настоящий эстет! - крикнула я.
- В делах - да! Да! - не понятно чему радовался он.
…
Вскоре мы подъехали к двухэтажному сиреневому зданию. Над парадным входом значилась надпись - неоновая и как бы рукописная:
Кафе «Сирень».
- Слушай, здорово! Надо же… «Сирень»! - сказала я, любуясь вывеской. - Красивое название.
- Приятно слышать, - сказал он. - Кафе оно лучше подходит, чем мне.
- Перестань молоть чепуху: оно вам обоим подходит. Но у кафе оно как-то мелодичнее слышится, а как имя - непривычно, слегка режет слух, но это-то и естественно: ведь редкостное имя.
В кафе, как ни странно, не было ни одного посетителя. А у его хозяина определенно был хороший вкус. Обитые сиреневой тканью стены; сиреневые шторы висели над окнами, между которыми стояли прямоугольные столики, также покрытые сиреневыми скатертями. В промежутках между окнами, на стенах, висели хрустальные бра и мягко освещали столы. Четыре большие хрустальные люстры зависли под потолком. Они не были включены и ожидали своего часа. Сервировка столов потрясала своей прелестью. На каждом из них по центру горели свечи в серебристых канделябрах. Рядом с ними стояли серебряные вазы с белыми астрами. Сиреневые салфетки, сиренево-синие бокалы чешского стекла, сиреневый фарфор, приборы под серебро; пишу «и так далее», так как, может, что-то и упустила. Все остальные детали сервировки имели хрустальное происхождение, в том числе и большие вазы, наполненные всевозможными фруктами.
Почти все в кафе рисовалось или серебристое, или хрустальное, или сиреневое, но преимущество было, конечно, у последнего цвета, и я не увидела во всем этом великолепии ничего вычурного и манерного, все в меру, все так. Хорошая диктатура владельца этого заведения не позволяла что-то переиначить, то есть что-то испортить, - и слава богу. Строчкой: отовсюду царило гостеприимством и абсолютной монархией, т.к. какое-либо другое правление здесь было бы не уместно.
- Выбирайте столик, прекрасная королева цветов, - сказал король одного цвета. - Прошу вас.
Я огляделась.
- Мне они все нравятся. Пусть выберет моя дочь.
- Кристина? Слово за вами.
- А где больше груш? - пробегая глазами столы, спросила она.
- На том, который ты выберешь, - сказал монарх.
Кристина выбрала угловой столик, на котором в вазе, на ее самом верху, лежала большая груша. Она подошла к нему, усадила за стул медвежонка, а сама села напротив. Следующее, что она сделала, это без суда и следствия приговорила грушу к съедению. Хорошие манеры Кристине были чужды, зато присутствовала привлекательная детская непосредственность. Нам же досталось то, что осталось: я села рядом с Кристиной; Сирень сел напротив меня, рядом с белым медвежонком.
- Что будем кушать, милые дамы?
- А щи есть? Щей сильно хочется. Кислых, с пару с жару, со сметанкой. - Я облизнула губы.
Кристина с наслаждением кушала грушу.
- Я тоже щи буду, - с полным ртом сочной мякоти пробубнила она.
- Если нет - значит, будут, - сказал король и звонко хлопнул в ладоши.
Тут же у столика появилась девушка в сиреневой униформе, с блокнотом в руке.
- Слушаю вас, Сирень Семенович. Дамы.
- Наташенька, у нас есть щи?
- К сожалению, нет.
- Запиши. Щи - всем. Мы подождем. А сейчас, Наташенька, принеси вино «Cotes du Rhone» тысяча девятьсот семидесятого года…
- Сирень, я же за рулем.
- Ну, глоток великолепного вина вам, положим, не повредит. Впрочем, я не настаиваю, если откажетесь, мы с Кристиной выпьем и без вас, - но за ваше здоровье.
Кристина одобрительно кивнула.
- Шутите?
- Шучу. Продолжим, Наташенька. Под вино принеси наше фирменное блюдо. Это молочная телятина, вымоченная в сиреневом соусе и приготовленная на грибном пару. Пальчики оближешь, - пояснил он нам.
Я уже захлебывалась слюной.
- Уже представляю себе блаженный вкус этого блюда. Сирень Семенович, да вы тщеславны!
- О, да! Тщеславие - мой самый любимый грех… Наташенька, еще сырку доставь, томатный сок, и еще какой-нибудь. И еще: специально для юной сударыни сделай вазу с грушами. - И, уже обращаясь к нам, спросил: - Дамы, какие будут еще пожелания?
- Мне все нравится, - высказалась Кристина.
- Музыки не хватает, - посетовала я.
- Пока все, Наташенька. Так какую мы будем слушать музыку?
- Мне нравится «Мамбо», но вы такую, наверное, не держите.
- Отчего же? Имеется и «Мамбо», - сказал он, вставая. - Я сейчас найду.
Через минуту тихо зазвучала чудесная музыка. Обожаю «Мамбо». Еще через пару минут принесли вино «Cotes du Rhone» 1970 года, витиевато нарезанный дырявый сыр, томатный сок (откуда он только догадался, что Кристина любит именно этот?), апельсиновый сок. Принесли маслины, которые я обожаю, а так же оливки, от которых меня тошнит, и большую хрустальную вазу с грушами: ее поставили напротив Кристины, - рядом с плюшевым мишкой. По прошествии еще минут десяти мужчина, средних лет, в сиреневом халате и такого же цвета колпаке (без сомнения шеф-повар), ТОРЖЕСТВЕННО подал три, великолепно пахнущих и дышащих жаром фирменных блюда, в смысле - блюдо одно, но три порции.
Пиршество началось.
Монарх налил в три бокала чешского стекла вино; миллилитров по пятьдесят. Передал нам. Взял сам, поднес бокал к носу, закрыл глаза, понюхал и, когда открыл глаза, произнес:
- Великолепный букет. Великолепный год. Великолепный день. Великолепные дамы сидят рядом. Великолепное вино. Великолепный аромат. А на вкус еще лучше. Вы можете со мной не согласиться, но я все же предложу сделать глоток этого великолепного нектара. За вас, Великолепные дамы. Я благодарен Господу, что Он подарил мне такой день, как этот. За вас, царица Великолепия. За вас, принцесса Великолепия.
Сказав эти слова, король сиреневого царства приподнял бокал, грустно улыбнулся и медленно выпил все до капли. Кристина вопросительно и растерянно посмотрела на меня. Я кивнула ей в знак одобрения, но это для нее ровным счетом ничего не значило. Мне пришлось наглядно дать ей понять, что, собственно, не возражаю. После моего глотка Кристина наконец-то решилась. Она робко взяла свой бокал, закрыла глаза, так же как это делал Сирень, сделала крошечный глоточек, от которого поморщилась, и с видом собственной значимости закусила вино грушей.
Обед, как и вино, вышел великолепный. Мы молча, только лишь под музыку «Мамбо», насладились фирменной телятиной. Ее аромат соответствовал вкусу: нежный, мягкий и сочный лангет без преувеличения таял во рту. Кристине телятина понравилась настолько, что она, доев последний кусочек, хлебушком начистила тарелку до блеска. Завидев такое невежество, Сирень проговорил:
- Ангелочек, ты только намекни - и тебе тут же принесут то, что ты только что съела.
- Я подожду щи, - отстранив сверкающую тарелку, заявила она.
Щи оказались не менее вкусные, чем главное фирменное блюдо. Наваристые, кислые, с деревенской сметанкой, как домашние (есть такое определение, своего рода знак качества). К щам принесли крупно нарезанный ржаной хлеб. С первой ложки я вспомнила бабушку. И не спроста, на то были причины. А с бабушкой вспомнила и домик на улице Речной. Эти щи были почти такие же, как у бабушки бывали. Хотя у бабушки - несомненно, вкуснее. Разница между этими и бабушкиными щами значилась в том, что бабушка была женщиной, и в том, что для нее приготовление пищи не было работой, для нее это скорее отдых. Она была хорошая стряпуха, она любила это занятие. Бабушкино фирменное блюдо - это, без раздумья, щи. Тем не менее, я бы ее не вспомнила и не упомянула сейчас, если бы щи, которые ела я теперь, не были б так похожи и вкусны, как бабушкины…
- Почему в кафе никого нет? - спросила я тем временем. - Не похоже, чтоб такой чудесный ресторанчик переживал не лучшие времена.
- А мы чем не посетители? - лукаво возмутился король. - Мы - кушаем, персонал обслуживает и зарабатывает хорошие деньги. Постоянным клиентам я лично прозвонил и сказал, что кафе на день будет закрыто. Думаю, другие посетители тоже не сильно расстроятся. А что, вас это смущает?
- Да нет же. Просто все это сильно напоминает одну сцену из классического, на мой взгляд, фильма. «Однажды в Америке».
- Я смотрел этот фильм. Только когда я решил заказать двадцать четыре столика, то не думал об этом фильме… Я думал о вас.
- Заказал столики у себя же? - не поняла я.
-
