Читая VI сатиру Антиоха Кантемира

      В истории литературы Антиох Кантемир известен как «родоначальник русской книжной сатирической поэзии» (всего написал девять стихотворных сатир*).

      Несмотря на то, что рукопись VI сатиры («О истинном блаженстве») увидела свет в 1738 году, напечатана  она была лишь спустя 24 года (уже после смерти автора).

      Основной задачей сатиры, как отмечал Кантемир в «Примечании», было показать: «что тот только блажен в сей жизни, кто, малым довольствуясь, живёт в тишине и добродетели следует».

      Каким же образом можно достичь «истинного блаженства»? Или, говоря современным языком практикующих душецелителей, как научиться быть счастливым?

      Счастье земной жизни, по Кантемиру, заключается в умении довольствоваться простыми вещами. Во-первых (как отмечалось выше), быть поближе к тишине и уединению, понимаемые не в смысле полного бездействия, а как «добрые дела благонравия», которые, в свою очередь, подразумевают: 1) созерцательность ума (сосредоточенность мыслей на познании «причины и действа всех вещей») и 2) наличие свободной воли.

Добродетель лучшая есть наша украса,
Тишина ума под ней и своя мне воля
Всего драгоценнее.

      Исходя из этого, возникает другая простая вещь. Быть подальше от всяких тщеславных и суетных мыслей (например, таких как стремление к богатству), которые лишь сбивают с пути добродетели.

      Причём речь идёт вовсе не об эфемерном, а потому малоэффективном, способе достижения счастья, напротив, вполне себе зримом и легко осуществимом в реальности.

Малый свой дом, на своем построенный поле,
Кое дает нужное умеренной воле:
Не скудный, не лишний корм и средню забаву —
Где б с другом с другим я мог, по моему нраву
Выбранным, в лишны часы прогнать скуки бремя,
Где б, от шуму отдален, прочее все время
Провожать меж мертвыми греки и латины,
Исследуя всех вещей действа и причины,
Учася знать образцом других, что полезно,
Что вредно в нравах, что в них гнусно иль любезно, —
Желания все мои крайни составляет.


      Наверное, впервые в русской литературе провидчески прозвучало описание того, что в будущем трансформируется в образ-символ, известный сегодня как русская усадьба — «уникальное явление мировой культуры**».

      Достигшая своего расцвета к середине XIX века, усадьба создавала идеальные условия для занятия творчеством: «Усадьба — своего рода колыбель русской классической литературы, а при внимательном изучении — и русской поэзии, и русской драматургии, и русской живописи***».

      Так, идеал, воспетый Антиохом Кантемиром, ровно через 100 лет получит неожиданное воплощение…

      Но такая перспектива счастливого бытия привлекает далеко не всех. Большинство озабочено стремлением к богатству и приобретению высоких чинов, обрекая себя на постоянное беспокойство и хлопоты и, как результат, на несчастное существование. Суетного искателя материальных благ автор уподобляет человеку, взбирающемуся на высокую гору:

Коей вершина остра так, что, осторожно
Сколь стопы ни утверждать, с покоем не можно
Устоять, и всякий ветр, что дышит, опасный:
Грозит бедному падеж в стремнины ужасны;


      В сатире приведён забавный фрагмент, описывающий своеобразное руководство к действию по обретению малого чина (начальная ступенька к блестящей карьере). Из чего можно заключить, что даже малый чин достаётся соискателю большими страданиями (вот где придётся навсегда забыть о наличии свободной воли).

Редко счастье на своих крылах кого взводит
На высоку вдруг степень…

        А если и возведёт, в любой момент может спихнуть копком (пинком под копчик) вниз.

      Терпение и бесконечный труд — и всё ради сомнительного удовольствия обретения чина, который, как птица, может упорхнуть в любой момент к другому соискателю-сизифу.

С петухами пробудясь, нужно потащиться
Из дому в дом на поклон, в переднях томиться,
Утро все торча в ногах с холопы в беседе,
Ни сморкнуть, ни кашлянуть смея. По обеде
Та же жизнь до вечера; ночь вся беспокойно
Пройдет, думая, к кому поутру пристойно
Еще бежать, перед кем гнуть шею и спину,
Что слуге в подарок, что понесть господину.
[…]
Господскую сносить спесь, признавать, что родом
Моложе Владимира одним только годом,
Хоть ты помнишь, как отец носил кафтан серой;
Кривую жену его называть Венерой
И в шальных детях хвалить остроту природну;
Не зевать, когда он сам несет сумасбродну.
Нужно добродетелей звать того, другого,
От кого век не видал добра никакого,
И средь зимы провожать, сам без шапки, в сани,
Притворяясь не слыхать за плечми слух брани.
Нужно еще одолеть и препятства многи,
Что зависть кладет на всяк час тебе под ноги, —
Все ж те труды наконец в надежде оставят,
Иль в удачу тебе чин маленький доставят.

      Но вот, как будто все препятствия остались далеко позади, желанная цель достигнута — на этом можно успокоиться и перевести дух. Ан нет! Обретённый с неимоверным трудом и унижением чин может преподнести своему носителю сюрприз в виде тягот военной службы («против смерти груди пялить»), либо привести на должность в суде («с пером в руках сносить шум и смрад приказный»), либо забросить на службу придворную, которую Кантемир сравнивает с опасным делом канатоходца: в любой момент «плясалыцики верёвочные» рискуют всё потерять из-за зависти и непрестанных козней окружающих.

      По прошествии многих десятилетий, всеми правдами и неправдами, наконец-то достигается высший чин, но к тому времени ленточный носитель звёзд, превращается в дряхлого старца.

Вот уж достиг, царскую лишь власть над собою
Знаешь; человеческ род весь уж под тобою
Как червяк ползет; одним взглядом ты наводишь
Мрачну печаль и одним — радости свет вводишь.
Все тебя, как бы божка, кадить и чтить тщатся,
Все больше, чем чучела — вороны, боятся.

      А счастье? Вероятно, на этом этапе жизненного пути, после стольких изнурительных хлопот, ожидает-таки старца вожделенная награда в виде истинного блаженства?

Ужли покоен? — Никак! Покой отымает
Дом пышный, и сладк сон с глаз того убегает,
Кто на нежной под парчой постели ложится.
Сильна тревога в сердцах богатых таится —
Не столько волнуется море, когда с са́ма
Дна движет воды его зло буря упряма...

      В примечаниях к сатире Кантемир дополняет свою мысль:  «Глухой, за болезнью орудий уха или за лишением слуха, не может чувствовать сладость песни. Так и тот, кто страстьми мучится, не может наслаждаться богатством и славою».

      Впрочем, в самой сатире, вслед за рассуждением о незавидной участи богатых людей, автор тут же клеймит другую крайность:

…да и тот, что чает
В бочке имя мудреца достать, часто голод
И мраз терпя, не умен: в шестьдесят лет молод,
Еще дитя, под начал отдать можно дядьки,
Чтоб лозою злые в нем исправил повадки.

      И снова поясняет в примечаниях: «Во всяком деле есть своя мера; недостаток или излишек равно хулен. Так, высокомысленный человек, который славу и степени высокие с богатством жадно ищет, равно грешит, как и тот, что за леностью своею в нищете и незнатности тает».

Мудрая малым прожить природа нас учит
В довольстве, коль лакомство разум наш не мучит,
Достать нетрудно доход невелик и сходен
С состоянием твоим, и потом свободен
Желаний и зависти там остановися.
В степенях блистающих имен не дивися
И богатств больших; живи тих, ища, что честно,
Что и тебе и другим пользует нелестно
К нравов исправлению; слава твоя вечно
Между добрыми людьми жить будет, конечно.

      А если даже и будешь после смерти забыт, заключает автор в конце сатиры, быть просто добрым человеком — сама по себе награда немалая. Это ли не истинное блаженство...




Примечания:
(*) Сатира (лат. satira) — вид художественной литературы в прозе или стихах, ставящий своей задачей критику, обличение и высмеивание отрицательных явлений действительности. (Поэтический словарь Квятковского)
(**) А. И. Фролов в предисловии к «Повседневной жизни русской усадьбы XIX века» (автор С. Охлябинин)
(***) Там же.