Поэт из рода Тербервилей

Однажды, бродя по необозримым полям интернета, я наткнулся на цитату о русском пьянстве, приведенную пользователем, имени которого не запомнил. Пользователь этот утверждал, будто некий «Ричард Турбервиль», побывавший в 1568 г. в России, внес свою лепту в создание мифа о варварстве, дикости и порочности русского народа. Утверждение сие меня заинтриговало, и я решил проверить, прав ли этот «юзер», ставший безымянным из-за моей забывчивости. Огромное спасибо «Яндексу» - в нем нашлось всё, ну, или почти всё по интересующему меня вопросу.
Прежде всего, выяснилось, что речь идет не о Ричарде, а о Джордже Тербервиле (так его называет большинство российских специалистов), жившем в Англии во второй половине XVI века, то есть в эпоху любезного моему сердцу Вильяма Шекспира. Джордж происходил из знатного рода, начало которому положил нормандский рыцарь Пэйн (по другим источникам Пэган) д’Эрбервиль (Payne d’Urberville), принявший в 90-х годах XI века деятельное участие в кровавой войне за английскую корону, разгоревшейся между сыновьями Вильгельма Завоевателя. Рыцарь отличился в карательной экспедиции, проведенной в Уэльсе под руководством графа Глостера против восставших баронов валлийских марок. За жестокость, проявленную при подавлении восстания своих нормандских экс-земляков, сэр Пэйн удостоился чести войти в историю под устрашающим прозвищем «Гламорганский демон».
«Законный монарх» Вильгельм II Рыжий по достоинству оценил заслуги «демона», пожаловав ему титул лорда и замок Койти (Coity) с окрестностями в графстве Гламорган. Мрачные развалины замка, сохранившиеся до наших дней, расположены недалеко от современного города Бридженд в Уэльсе. Род новоиспеченного лорда пустил в Англии мощные корни. Одна из его ветвей дала пышные побеги в графстве Дорсет, которое раскинулось на юго-западе Туманного Альбиона. Как-то незаметно д’Эрбервили «энглизировались» и обеднели, превратившись в Тербервилей (the Turbervilles) и утратив в XIV веке свою принадлежность к категории лордов и сословию рыцарей. В XVIII веке род окончательно захирел, хотя его потомки до сих пор тихо проживают в городах и весях Соединенного Королевства и не менее Соединенных Штатов Америки. Мировую славу этому древнему, но деградировавшему клану принес знаменитый роман Томаса Харди «Тэсс из рода д’Эрбервилей».
Однако вернемся к «нашему» Джорджу из шекспировской эпохи. Дорсетские Тербервили XVI века еще не потеряли дворянства, и молодой отпрыск славной фамилии, родившийся около 1540 года, имел все права на то, чтобы, подписывая письма, ставить после своего звонкого имени сокращение Gent., то есть «джентльмен». Кстати, этого сословного звания, полученного Джорджем так сказать по наследству, в течение двадцати лет безуспешно добивался от короля богатый перчаточник Джон Шекспир, и добился-таки (но уже от королевы) его успешный сын Вильям. Правда, для того, чтобы заполучить престижное джентльменство с гербом и шпагой и званием "мастера", Вилли пришлось стать признанным драматургом, которого впоследствии назовут гением мировой сцены. А ведь его корни по материнской линии тянутся аж от саксонских баронов Арденов, чей род будет подревнее тербервильского!
Итак, молодой Джордж Тербервиль получает высшее юридическое образование, отучившись в положенных колледжах, включая престижное заведение в Оксфорде. Он, как водится, проживает в стольном граде Лондоне и становится членом одного из судебных «иннов» - корпорации адвокатов, напоминавшей в то время нечто вроде профессионального клуба, который располагает отдельным зданием, проводит заседания, устраивает совместные трапезы и даже театральные представления. Известен курьезный случай, когда член инна, сам Фрэнсис Бэкон, организовал для коллег представление одной из ранних шекспировских пьес. То ли юристы были не в духе, то ли скверно играли актеры, но спектакль провалился, и будущий лорд-хранитель печати, а по совместительству великий мыслитель, едва унес ноги от разъяренных «барристеров» и «солиситоров».
Видимо, лондонская жизнь оказалась юному юристу не по карману, поскольку до нас дошли сведения о непогашенных долгах честолюбивого адвоката. С другой стороны, нам известно также, что Джордж приобрел в среде собратьев по ремеслу репутацию «мастера пера» и «делового человека» - a man of affairs на языке того времени (любопытно, что в России середины 19 века слово "аферист" означало "деловой человек" без какой-либо отрицательной коннотации). Таким образом, можно предположить, что литература (сочинение стихов) отодвинула профессию нашего правоведа на второй план, а его предприимчивость граничила с авантюризмом. Кроме того, есть основания полагать, что молодой дворянин любил азартные игры, в которых ему не слишком везло.
Поэтому я не вижу ничего удивительного в том, что в 1567 году Тербервиль с радостью принимает предложение королевского чиновника, эсквайра Томаса Рэндольфа, стать его секретарем и отправиться с дипломатической миссией в Московию. Еще бы, загранкомандировка позволит заработать круглую сумму фунтов стерлингов, которая умилостивит кредиторов, и познакомиться с экзотической страной, о которой в Европе мало что известно!
В июне следующего, 1568 года, английская миссия, состоящая, как написал ее глава Т. Рэндольф, «наполовину из джентльменов, жаждавших посмотреть мир», погрузилась на корабль и взяла курс на Архангельск. Цель миссии заключалась в том, чтобы добиться от Иоанна Васильевича продления торговых привилегий, милостиво предоставленных царем в 1554 году аглицким купцам-учредителям Московской компании. Великий государь в то время сватался к принцессе Элизабет Тюдор и посему решил осчастливить ее земляков-бизнесменов правом беспошлинной торговли в России, ну, и некоторыми другими подачками. Разумеется, для такой щедрости были и иные причины, например, враждебное окружение сопредельных держав, или другими словами, экономическая блокада страны.
Однако спервоначалу английским дипломатам шибко не повезло: царь в эту пору принялся чудить. За три года до визита Т. Рэндольфа он завел опричнину, сиречь систему чрезвычайных мер, включая государственный террор. С севера Москве стали грозить шведы, с запада – Польша и Литва, с юга – Крымский хан, хозяйничавший на «Изюмском шляхе». Засуха, голод, чума терзали Московское царство. Изменил Курбский. Выступил с прилюдными обличениями царя митрополит Филипп и некоторые известные юродивые. Англичан держат под замком, не пускают в Москву, где в то время плетутся интриги и ведется невидимая для обывателей борьба против «первосвященника», закончившаяся его смертью, а точнее убиением «при невыясненных обстоятельствах». Родственникам Филиппа – боярам Колычевым – рубят головы.
Более полугода англичанам чинят препоны. Дипломаты томятся под Архангельском в полной неизвестности, чувствуя себя то ли в ссылке, то ли под домашним арестом. Наконец им дозволяется отправиться в столицу, где их принимает один из главных опричников – князь Афанасий Вяземский. Он организует аудиенцию, и – о счастье! – царь подтверждает право «торговать безданно, беспошлинно», да еще и расширяет Московской компании ее и без того не узкие привилегии. Миссия с радостью и чувством глубокого облегчения удаляется восвояси (правда, в 1569 году Иван Васильевич все привилегии для англичан отменил, поелику Лизавета так и не поддержала притязаний царя на ливонскую Прибалтику; однако это - совсем другая история).
«Уставший, но довольный», Джордж Тербервиль благополучно возвращается на родину и становится «благополучным» человеком: долги уплачены, а литературные дела идут в гору! Нам известно, что он публикует цикл стихов, озаглавленный «Описание мест и нравов страны и народа России». «Описание» до нас не дошло, однако, по мнению специалистов, три стихотворения этого цикла были включены в вышедший позднее авторский сборник «Трагические повествования» (1589 г.). Вскоре переиздаются ранние произведения Тербервиля: эпитафии, эпиграммы, песни, сонеты. Наш герой развивает бурную литературную деятельность, его переводы из Овидия, Горация, Бокаччо и Банделло, а также еще одного итальянского автора – Джанбатисты Спаньюоли из Мантуи - имеют успех у читающей публики. Пользуется спросом переведенное им с французского пособие по соколиной охоте (1575 г.). В 1587 году издатель произведений Тербервиля загадочно сообщает о том, что автор переживает «трудные времена», однако в 1594 году, по свидетельству известного антиквара той эпохи Э.Вуда, Джордж «жил в большом почете и вел себя как истинный джентльмен, а его общества искали все». Скончался он не позднее 1597 года и был отнесен британскими литературоведами к «третьестепенным» авторам шекспировской плеяды мастеров художественного слова. Современные британцы находят его стихи монотонными и «манерными».
Так что же такого пакостного написал о России этот «истинный джентльмен»? А написал он гнусный пасквиль на русских людей, причем в значительной мере для того, чтобы угодить современному ему читателю, падкому на экзотические росказни о русском медведе и казаках-разбойниках. Ну и в расчете заработать на этом деле круглую сумму. Напомню, что речь идет о трех стихотворениях, написанных в форме писем и адресованных некоему «мастеру» Эдварду Дэнси и незнакомым нам мистеру Спенсеру с мистером Паркером. Были такие люди, не были, историческая наука не в курсе, однако для нас, это, собственно говоря, не важно. Упомянутые стихотворения Тербервиля по меньшей мере дважды переводились на русский язык, и я буду приводить отрывки из них в переводе лауреата государственной премии Григория Михайловича Кружкова — доктора филологических наук, профессора, считающегося одним из лучших переводчиков англоязычной поэзии.
Эпистолы написаны рифмованными двустишиями, старинным английским «размером птичницы», то есть количество слогов в строках меняется в пределах 12-14. Британские исследователи полагают, что Тербервиль здесь подражает скорбной манере Овидия («Письма с Понта») и черпает информацию о нашей стране из книги папского посла в России Сигизмунда Герберштейна «Записки из Московии». Отдельные картины, нарисованные «пером мастера», не лишены живости и колорита, многие его суждения желчны и высокомерны, некоторые просты ошибочны. Нельзя не почувствовать, что Тербервиль с превосходством и презрением смотрит на московитов, как бы советуя читателю-европейцу воздержаться от поездок в медвежий угол, коим ему представляется Россия. Но давайте по порядку.

Первым делом автор спешит поведать нам о беспробудном пьянстве русского человека, который даже не закусывает:
«Пиянство тут закон, а кружка — старшина,
И самой трезвой голове раз в день она нужна.»

Объективно говоря, известные основания для обвинения нас в алкоголизме, у Тербервиля есть. Достаточно вспомнить крылатое выражение Красного Солнышка «Руси есть веселие пити». По сообщению Герберштейна, все официальные приемы при царском дворе начинались с водки под жареного журавля, после чего пирующие обязаны были пить мальвазию, "греческие вина" и разного рода меды. "Ибо за хороший