Тёплое небо пронизано ласковым светом,
Тихо в лесу полусонном, лучами согретом,
Замерли птицы – не скачут в ветвях, не поют.
Звери притихли, неслышно окутывал сон их,
Дремлют под пологом листьев искристо-зелёных,
В каждом листочке играет огнём изумруд.
Кто невидимкой скользит, невесомо ступая,
Так что не вздрогнет под шагом травинка лесная,
Только цветы оставляет цвести за собой?
Вновь распускаются, вновь, их не счесть даже, где там,
Дальше и дальше, числа нет живым самоцветам,
Щедро подаренным лесу незримой рукой.
Стала округа нарядной теперь и весёлой,
Сон и дремота уходят при встрече с Додолой,
Юной красавицей – шумной такой, озорной.
Будит она лежебок, тормошит и смеётся,
В омут заглянет, потом взбаламутит болотца,
Так непременно случается каждой весной.
“Эй! – Возглашает. – Вхожу под древесную сень я.
Время любви наступает и время цветенья –
Ветер пускай разнесет по земле семена!”
Люди – и те переполнены страстью горячей,
И неудача у них обернется удачей.
Ходит Додола, но глазу она не видна.
Нет, не видна, и напрасно ее не ищите,
Ей все равно – не нуждаются боги в защите,
С тайной увидеться смертный пока не готов.
Глянет Додола и тут же в листве затаится,
Прыснет туманом и вновь пропадет озорница,
Лишь разбегаются всюду дорожки цветов. |
