Платочком осушая слезопады,
Размазывая горе по лицу,
Графиня ждет заслуженной награды,
От мужа из потомков казнокрадов,
Купившего пасхальную мацу.
Когда-то смех ее, что колокольчик звонкий,
Струился по паркету ручейком,
Теперь же плач звучит набатом жестким,
Свистит нагайкой в шутке скромно плоской,
И выю тянет кожаным шнурком.
И вот уже от ревностной натуги,
По озерцам замерзших к ночи луж,
В желаньи досадить родной супруге,
Ступив за грань отчаянного круга,
Скользя бежит с ума сошедший муж.
И дома, задыхаясь от желанья,
Покончить разом с миром и судьбой,
Из ящика хватает два нагана,
Что давеча купил у уркаганов,
И в зеркало глядится — сам не свой.
И задыхаясь, яростью свихнутый,
Дрожит. А черный револьвер,
В желаньи вырваться из рук ревнивой муки,
Направил в сердце. Вот курок согнутый,
Бах! Промахнулся старый резонер. |
