Он дарил мне индийских книг
вековые любовь и мудрость.
Что-то принял я и постиг,
что-то мимо прошло, как юность.
Вечерами сходились мы
в тесной кухне за лёгким чаем,
и кусочек земной тюрьмы
становился неузнаваем.
Стены таяли, точно лёд,
и стальные решётки меркли;
если лотос в стекле цветёт,
не страшит даже приступ смерти.
Мы и спорили иногда
на распутье извечных истин, -
я свой путь принимал, как дар,
хоть и был он, и будет мглистым.
Он твердил: есть Любовь и Бог,
в остальном нет и капли смысла,
и судьба на Земле - виток,
серп беспечного коромысла.
Но и споры сближали нас,
и минуты, когда ни слова...
Где-то он, мой сосед, сейчас
за порогом иного крова.
Я же музам и друг, и брат,
не по собственному хотенью,
и, как маленький, слишком рад
неслучайному стихотворенью.
|
