Заскрипели старые доски паркета,
Зашатался обшкрябанный временем стол.
Вместо знакомого сердцу привета
Только дома погнившего стон.
Хруст башмаков по разбитому зеркалу,
В миллионе осколков мрачная грусть и мольба…
Он заслужил (и не раз) оказаться на вертеле,
Отреклась от него его же душа…
Тихий вздох. Полный воздух отчаянья.
Он ступил в темный зал и нашел табурет.
И слеза прокатилась по коже - остаток сознания,
Которого ни в душе ни в комнате нет.
Опустил вниз глаза старый клоун, немного задумался,
Покрутил у виска и слезу ладонью смахнул.
Его мысли, во лбу пытаясь запутаться,
Несут в голове дурной седьмой караул.
Старый клоун вскочил и подпрыгнул, как бесится,
Взял веревку и вмиг из нее что то скрутил.
И когда этот шут вспылил и повесился,
Его тело в себя не взяла ни одна из могил.
А всплыло оно тихо уставшее, мирное
В красных шариках вверх и под небеса.
Ты прощай, старый клоун, прошепчет наше, но хриплое,
Уходи, старый шут, как мечтал – в чудеса… |
