Подскажите, дети, где лежит в забвеньи,
В покаяньи добром, сказочный поэт.
Он в рассвете раннем, может быть намедни,
Соловьем удалым песни пропоет.
И взлетит на небо соколом когтистым,
Страхом всех пичужек и живности иной.
И над всей земелькой песней голосистой
Разлетятся звуки о горе лихой.
Во времена глухие, предтечью озаренные,
Народ на свадьбе в Канне, с Посланником сидел.
И пил вино без меры. Сосудов в славе камня,
В том доме было восемь, а может быть и семь.
Два, перед самой свадьбой, рабы судьбы паскудной,
Сломали ненароком на берегу реки.
Тогда на свадьбе громкой, в оставшихся сосудах,
Спаситель, кровь завета, от благостной руки,
Налил на счастье людям, дышите полной грудью,
И кровь мою горячую напейтесь досыта.
Народ же, вроде рОдный, в порыве благородном,
В присутствии заботном, для страшного креста,
Рубил остатки древа, без милости и рева...
И вот вся благодарность за любовь, за странность.
За исцеленье хворых, увещеванья воров,
За скорбное спасенье и плоти воскресенье. |
