Никто не подойдет к мои задумкам,
Как только, если сам к ним допущу.
Итак, просиживая жизнь за рюмкой,
Я плачу о былом, и в такт с тобой грущу.
И вот глядим, за грустью поворотов,
Растоптанная девственность войны,
Распределяет раны долгих сроков,
И святость величавой седины.
Присущей доле юных пилигримов,
Под звуки, что исторгнет менестрель,
В жару пустынь, на солнышке палимый,
А может быть на севере в метель.
И вновь родятся плоти поколений,
Назло врагам. И сила озарений,
Отвергнет боль протянутых ладоней.
Последним воздыханием любви.
И мы с тобой у краешка берлоги,
Намеченною клятвой на крови,
Оставим на земле печатный след,
Из горла рвущийся простуженный обет. |