На завещанье поколеньям,
Сняв шляпу из сухого фетра,
Отставив ногу в стиле метра,
Предав нависшему забвению,
Улыбки нежных умилений,
Писал задумчиво поэт,
Строку из выцветших сонет.
И пафосом отменно праздным,
На небо закатив глаза,
Исторг весьма своеобразно,
Событий красочных слова.
Да так изрек, что неба сила,
Благословила светлый круг,
Друзей из немцев некрасивых.
Один из них, австрийский друг,
Потомок Гитлера и Евы,
Они тогда, видать, успели,
Родить в великой темной тайне,
Андрея или же Татьяну.
А может двойня родилась,
Никто не знает, вот атас.
Но в душу вторгнулось наитье,
Что из очей крутых слеза.
Согласно красочным событьям,
Разбило временно сердца.
Однако эти же событья,
В пещерах уличных укрытий,
Фуршет макнули в яркий шарм,
Сердцами завладел бедлам.
И хулиганы закоулков,
Завидя дармовой фуршет,
Схватили в руки рыбу, булки,
Икры лососевой пакет,
И в свист ментов задали деру,
Не позабыв голов уборы.
Под звуки рока или блюзов,
Поэт с тех пор из жизни лет,
Убрал китайцев и французов,
И незадачливый фуршет. |
