Свинью, разъятую на части,
сбывал заезжий продавец.
Конечно, очередь и страсти:
бок — жарка, ножки — холодец.
И стало ясно изначально,
что будут бранные слова...
А из багажника печально
свиньи смотрела голова.
Она стояла с постной миной
на шее, как на пьедестале,
у тела, ставшего свининой
под топором каленой стали.
Стояла скромно, но с испугом
и даже ужасом глядела,
как люди рвали друг у друга
ее вчера живое тело.
Прости, свинья! |