Мне было пять, а ей — четыре.
Мы за сараем играли в прятки.
Там было грязно, там было сыро:
у Таньки — кукла, а я — с рогаткой.
Горел румянец на щёчках Таньки.
Я не смотреть на них не мог.
Мы с ней уселись на ржавых санках,
и вдруг… я Таньку в щёчку — чмок!
О, Боже, жизнь моя пропала!
За что меня, судьбина, губишь?!..
Но Танька сопли подобрала:
— То знацить ты мэнЭ так любыс?..
— Ты шо?! Больная?! Я?!.. От дура!..
Вскочил и дёру, скорее к мамке.
Согласен — хлипкая натура.
Нанёс я рану бедной Таньке.
Потом боялся, что разболтает
всем во дворе о том позоре...
Но нет, однажды меня встречает
и со слезой в невинном взоре:
— Цого тикаес? Узе нэ любыс?..
Пасле на санки. Ци ты боися?..
— Слышь, Тань, клянись, шо не растрУбишь.
— Дулный! Сам луце покляныся...
28.10.09г.
|
В пять лет - Танька. Потом, в 6 лет - Наталья Варлей. 
Через год Света уехала из Остра, но в 7-м классе к нам пришла Наташа, родители которой были в ГДР в воинской части на заработках - отчим был поваром, а мать там, кажется, тоже на кухне что-то делала. Наташа в 14 лет была полностью созревшей женщиной с роскошными формами. На физкультуре она носила ГДРовские шортики и дико обтягивающую футболочку. Это было невыносимо! 
