Где зреют рядом с пихтами маслины,
Где дуб и кактус пышно разрослись,
Где стеблей клиновидные вершины
Вонзает в небо золотой маис;
Где девушки стройны и смуглолицы, –
Чуть отступают, чтоб опять напасть, –
Чьи длинные изящные ресницы
Скрывают вулканическую страсть;
Где персики, лимоны, фиги, сливы
Красуются на ветках тут и там,
А бризы Санта-Барбары игриво
Причёску разлохмачивают вам;
Где гнутся долу гроздья винограда,
И дремлет на краю материка
Лос-Анджелес – прекрасная наяда,
Что разом и стыдлива, и дерзка;
Где в единеньи с музами поэты
Без устали стихи творят в тиши,
А девы, их вниманием согреты,
Вручают им любовь от всей души
И, надрывая сердце в страстной гамме,
Звучащей как признанье, как призыв,
Воспроизводят жаркими губами
Любовной песни сладостный мотив.
Лишь там, – да, только там, в тех райских кущах,
Я смог бы счастье ощутить сполна,
Спокойно отдохнув средь роз цветущих
С хорошей чаркой доброго вина.
In Southern California
Where the cocoa and cactus are neighbors,
Where the fig and the fir tree are one;
Where the brave corn is lifting bent sabres
And flashing them far in the sun;
Where maidens blush red in their tresses
Of night, and retreat to advance,
And the dark, sweeping eyelash expresses
Deep passion, half hush'd in a trance;
Where the fig is in leaf, where the blossom
Of orange is fragrant as fair,-
Santa Barbara's balm in the bosom,
Her sunny, soft winds in the hair;
Where the grape is most luscious; where laden
Long branches bend double with gold;
Los Angelos leans like a maiden,
Red, blushing, half shy, and half bold.
Where passion was born and where poets
Are deeper in silence than song,
A love knows a love, and may know its
Reward, yet may never know wrong.
Where passion was born and where blushes
Gave birth to my songs of the South,
And a song is a love-tale, and rushes,
Unchid, through the red of the mouth;
Where an Adam in Eden reposes,
I repose, I am glad, and take wine
In the clambering, redolent roses,
And under my fig and my vine. |