Храни, Господь, от крайностей меня,
Пусть даже и творимых в Твое имя,
Чтобы других во всех грехах кляня,
Не согрешил делами я своими…
Монах Савонарола возмущен,
Что Медичи Флоренцией владеют.
И каждый день он всходит на амвон,
Чтоб заклеймить правителя-злодея.
И эти речи страстные в сердцах
Зажгли огонь и привели к восстанью.
Род Медичи с вершин повергнут в прах
И обречен на вечное изгнанье.
Намеренья благие путь мостят
Порой совсем не к райскому блаженству.
Жизнь флорентинцев превратилась в ад
В борьбе с людским земным несовершенством.
Савонарола наложил запрет
На карты, книги, танцы, маскарады.
Мол, в них источник главный бед
И грешники не ждут пускай пощады.
А кто захочет втайне согрешить,
Отряд средневековых хунвейбинов
Всегда отыщет способ обвинить
Во всех грехах, реальных или мнимых.
На площадь Синьории шел народ
К Кострам Тщеславья. В них по воскресеньям
Сжирало вмиг трудов немалых плод
Безжалостное пламя очищенья.
Приняв ужасный поворот судьбы
Меха и драгоценности горели.
Поклонников своих не вняв мольбе,
Сжигал картины Сандро Боттичелли.
И полыхали пострашней костры.
По воле флорентийского пророка
Жгли заживо (Господь, прими дары!)
Поклонников содомского порока.
Но воздается всем за их дела,
Пускай во благо те дела творили.
Савонаролу на костре дотла
Его ж адепты бывшие спалили.
Других людей за их грехи кляня,
Не стать бы обвинителям такими…
Храни, Господь, от крайностей меня,
Чтоб не запачкать кровью Твое имя |
