Прожил всю жизнь, искал в любви спасенье.
Постиг вершины сладостного счастья.
Не в суете житейского волненья,
Но в скорбии дождливого ненастья.
И в гневе не затмил величье солнца,
Чурался в невезенье доли зла.
У неприкрытого для алчности оконца,
Остался в образе вонючего козла.
Но вовремя омылся у истока,
Высоких гор покрытых синевой,
Блаженного от вечности востока,
И этим стал для вечности живой.
И записали ангелы в рассветы,
Гусиным не заточенным пером,
В прощальной неге старого поэта,
Его души изнеженной паром,
На переправе через волны Леты,
Паромщик сплюнул, но крутил штурвал.
К небесным берегам любви и света,
Где главный кормчий в не терпенье ждал,
Последнего веселого пиита,
От дебрей непокорности Руси.
В таежной волости бессмертием покрытой,
Под нежностью румяной травести. |
