(элегия)
Посвящаю ему, балагуру-матершиннику. Он же так прекрасен в своей кондовой простоте!
Лежала собака, сверкая зубами,
И жёлтые слюни свисали со рта,
Звериный оскал демонстрируя людям.
Такая, ыбёнть, в сём псе простота.
А люди её, проходя, обходили.
Боялись до дрожи собачьих клыков.
Я тоже дрожал. Помутнялось сознанье.
Я тоже боялся. Я тоже таков!
Один лишь храбрец среди нас находился.
То Гарька Таблеткин. Вот скромный герой!
Его просто так не укусишь за ляжку!
Он мигом огреет могучей ногой!
И долго потом будешь морщиться в страхе.
И долго потом будешь горестно выть.
Да, он молодец! Он не ведает дрожи!
Горжуся я Гарькой, ыбёныть кубыть!
Вот вышел он гордо из нашей пивною.
Он выпил там пива, сто грамм вылил в рот.
И всё закусил, не спеша, не волнуясь,
Котлетой и хлебом. ВкусЁн бутерброд!
Сейчас он придёт к нам на улицу мило
И громкие песни начнёт там орать.
И все восхищённо, и все умилённо,
Его чтобы слышать, чтоб дух отворять,
Прослушают песни, краснея от мата.
Такой вот фольклор. Он же мастер словца!
Его не смущают условности быта.
Такой вот он, Гарька, певец-балагур!
Собака лежит, Гарька песнь исполняет.
Спускается вечер, за вечером ночь.
А он всё орёт. Он опять исполняет.
Всем людям готов в их проблемах помочь.
|
