В мерцающей одежде вновь она предстала предо мной,
Тугое колебание шагов её скользящих слышу и танцую,
И говорю, как праведный факир, все заклинания судьбой,
Бесстрастие песков и бирюза пустынь обширных я рисую.
Они сродни страданиям людским, бесчувственны как зыбь
Иль океанов синь, она холодное небесное сознанье,
Из тёмных, праведных, уставших от страданий глыб,
Стремящихся опять взлететь в небесное познанье.
Блеск дорогих и редкостных камней в глазах игривых
И в неживом и баснословном мире сказочных иллюзий
Колеблется, взмывая резко к небесам роскошным дивом
Блаженства достославного и праведных диффузий.
В мерцающей одежде вновь она предстала предо мной,
Ей вторю словно праведный факир, все заклинания судьбой.
|
Послесловие:
Стихотворение Шарля Бодлера
"В струении одежд мерцающих её»
В струении одежд мерцающих ее,
В скольжении шагов - тугое колебанье
Танцующей змеи, когда факир свое
Священное над ней бормочет заклинанье.
Бесстрастию песков и бирюзы пустынь
Она сродни - что им и люди, и страданья?
Бесчувственней, чем зыбь, чем океанов синь,
Она плывет из рук, холодное созданье.
Блеск редкостных камней в разрезе этих глаз.
И в странном, неживом и баснословном мире,
Где сфинкс и серафим сливаются в эфире,
Где излучают свет сталь, золото, алмаз,
Горит сквозь тьму времен ненужною звездою
Бесплодной женщины величье ледяное.
