Предисловие: Likin
Довели до белого каления.
И пошло, как с белых яблонь дым...
Я конфликт имею с поколением,
Не с каким-то, именно своим.
Отвергает всякие сомнения,
Продолжает правильно гребсти,
Пароход родного поколения,
Не сбиваясь с верного пути.
Только я, один на лёгком катере,
Пробиваю встречную волну
И болтаюсь в грёбаном фарватере,
Не спеша отправиться ко дну.
Не могу доставить этой радости
Тёмный трюм обжившим неспроста.
Мне бальзам на раны - злые гадости,
Что твердят их грешные уста.
Вот и всё. Без робости и лени я
Поднимаю парус на восход.
Не видать за дымом поколению,
Что на айсберг правит пароход.
ДИАЛОГИ Ohmygod
От того такое настроение,
что унылым ветром унесло
наше с вами, братцы, поколение,
что к чертям всё грёбаным пошло…
Не на что надеяться, друзья мои,
нечем нам пробоину заткнуть.
Пусть гремит оркестрик, а вам прямо и –
в бездну не хотите ль заглянуть?
Если же уплыть на лёгком катере –
оставайтесь, мол, одни: оревуар!
Скажут мне: плыви к такой-то матери,
без тебя ответим за базар…
Liikin
Если бы за свой, пошло б с перцовочкой.
Натворил, - пожалуй под ответ.
Ну а за чужой, да с распальцовочкой?
Ты скажи им очень скромно - "Нет".
Кто тебя хоть раз единый спрашивал,
На тебя ссылаясь? Ё моё!
Ты б ведь от ответа не откашивал,
Если бы ответил за своё.
Ohmygod
Если б дело только в распальцовочке…
Жил же я всё время ясным месяцем
в этой неприглядной обстановочке
и не нёс тупую околесицу.
И терпел с натугою безумие,
лезло ежедневно что из телика,
соглашался с грустью с полоумием,
говорил, мол, это психоделика…
---
Сомневался я – делать что теперь?
И налил сто грамм я тогда себе,
Подтянул штаны и захлопнул дверь,
И ушёл в тайгу по глухой тропе…
Likin
Поклонись ты сопкам в зорьке утренней
И скажи себе: Устал бояться я.
Ведь от внешней жизни - шаг до внутренней.
Внутренняя, знаешь, эмиграция.
В этой внутренней эмиграции
пребываем мы, ну, почти всю жизнь…
А сейчас вообще мы в прострации -
Хоть ты песни пой, хоть ты спать ложись…
Ohmygod
Подыскать бы где мне избушечку,
провести чтоб в ней дни последние.
Ну, хотя б годок, можно двушечку,
Чтоб дубы вокруг двухсотлетние,
Зверобой-трава чтоб везде росла
и чтоб солнышко по-над сопками…
Чтоб нектар несла в улей свой пчела
и женьшень чтоб цвёл между тропками…
Likin
Велика тайга, широка река,
Да с собой бери, друже, пушечку.
Чай опричники не пришли пока,
Не снесли и двор и избушечку.
Ты ступай долой, да заешь корой,
Не лупи себя в грудь ты пятками.
Де избушечка - чистый самострой.
Ни слезой не стала ни взятками.
Голова бела, не несёт пчела
На леток медку да из клевера.
Над тайгой стоит неизбывно мгла
От сухих степей и до севера.
Ohmygod
Далеко уйду,
замету следы,
Чтоб опричники
не нашли меня.
Чай, укроюсь я
от большой беды,
бурелом в тайге
будет мне броня.
За большой рекой
я сложу избу -
документов и
не потребно мне,
для синицы дом
я прибью к столбу
и пошлю привет
мысленно
жене…
Ветер северный
мглу прогонит прочь,
принесёт в леток
свой взяток пчела,
прилетит в тайгу
чёрной птицей ночь,
над рекой луна,
как желток, кругла…
Likin
Раззудись плечо, размахнись рука,
Встанет неба клин над покосами.
Да соловушка напоёт слегка,
Да к утру пойдут травы росами.
Там туман с земли, да река вдали,
Но вокруг, увы, не поляночки.
То хунхузы к нам по дрова пришли.
То китайские всё деляночки.
Им твою тайгу на пол-сотни лет,
Отписали в полное веденье.
И тайги глядишь уж и вовсе нет,
С деревами, птицей, медведями.
Широка земля, наседает тля.
Не избыть её, дело точное.
Погребает тля под собой поля,
Города, деревни и прочее.
Ohmygod
Что хунхузы мне? Не достать меня
за большой рекой, за порогами.
Ну, а вдруг чего – запалю огня –
не боюсь войны я с миногами.
Размахнись пожар на пять тысяч вёрст –
пусть захватчики все назад бегут.
Остаюсь в тайге я один, как пёрст –
для меня в тайге одному уют…
Широка земля – хватит нам на всех –
только вот беда: бьют по темечку…
Оттого внутри, как у психа, смех
над самим собой и над времечком… |
|
и дальше по тексту...
