Три тени подошли из мрака
к нам с другом с просьбой «прикурить».
Я знал, что точно будет драка,
и ждал, кто первым будет бить.
Но всё закончилось, однако,
как вовсе не могло и быть,
парадоксально, как во сне. На
скамье, средь ночи, впятером –
три курских хама и спортсмена
и мы – все вместе водку пьём.
Ты не поверишь, Мельпомена,
я им стихи читал потом.
Рты удивлённо открывали,
ещё – просили, – почитай,
внимали, полные печали,
а после, спьяну, через край
стакан водяры наливали:
«ну, за поэзию давай».
Я снова пил, читал им снова…
Но ясно мне открылось тут,
что здесь же, завтра же, другого
навряд ли, Боже, не убьют
те, что сегодня верят в слово,
смеются, плачут, руку жмут.
Андрей Болдырев
Из мрака выступили трое
со скромной просьбой. Говорю:
я пью, бываю и в запое,
но, извините, не курю,
ношу с собой совсем другое,
поскольку я нутром горю.
Они на водку согласились,
тогда я вытащил пузырь,
прочёл стихи, им удивились
и рты открыли во всю ширь,
и потому не торопились
покинуть сумрачный пустырь.
Стихи под водку лучше катят,
я пил, читал, и снова пил,
и вновь читал – водяры хватит,
сегодня много я купил,
а в глаз бандиты не зарядят –
ведь я же им глаза раскрыл.
Мне через край переливали,
поскольку было, блин, темно.
Стихи заинтересовали
тех, кто народ шмонал давно,
меня ваще зауважали
и всех поэтов заодно.
Давай, братан, ещё по капле –
чего уж там, чего уж тут...
Не из опилок, не из пакли
бухло. Навряд ли не убьют,
а может быть, убьют навряд ли
другого те, что руку жмут
и плачут пьяными слезами
на беспонтовом пустыре.
Они растроганы стихами,
они узнали о пере
совсем ином. Теперь и сами
решили жить с людьми в добре.
|