Наш вечный малыш Ливерпуль
Рождался малыш очень тяжко
и свет увидал неспроста —
премудро одет был... в тельняшку!
Сыщите такого кота!..
Отец королевского рода.
И в диких шотландских лесах
лишь только избранник народа
сумеет увидеть в кустах
большого кота цвета камня,
ветвей или жухлой травы.
Знать, предок его, очень давний,
мяукал "иду я на вы"
частенько, и верные гены
сработали точно...
Но вот
потомок в интеллигентном
теперь зарубежье живёт,
забыв про леса, Робин Гуда,
про битвы и радость побед,
и новые странные блюда
приносят ему на обед.
Но, впрочем, удобно и вкусно,
и кот наш доволен вполне,
освоился очень искусно,
прижился в чужой стороне...
Шло время.
Кот встретился с Муркой.
Таких он ещё не видал —
плутовка диковинной шкуркой
сразила кота наповал.
Плодом их любви безграничной
и стал полосатый сынок!..
О, как он вопил истерично,
чтоб кто-нибудь ляльке помог,
его покормил да потискал,
на руки малюточку взял,
налил молока ему в миску,
за ушком пощекотал!..
Полгода —
уж возраст немалый,
но ходит за мамкой, как тать,
и Мурка, хотя и устала,
всё кормит, примерная мать!..
Болезни его безупречно
находят одна за другой,
но, к счастью, не бесконечно —
уж близок желанный покой.
И как бы вознаграждая
терпение, труд и любовь,
котёнок стал ласковей мая —
как жаль, объясниться нет слов.
И чувства свои не скрывает,
пройти никому не даёт:
то мамку подстерегает,
то нас в закоулочке ждёт,
чтоб явно узрели однажды,
какой восхитительный кысь —
пружинистый,
ловкий,
отважный...
Ну, мыша крутая, держись!..
Но мыша кота не трепещет —
не верит дремучая мышь,
что смертоносностью блещет
наш вискасный хилый малыш.
И верить, увы, слишком поздно —
лишь хвостик из пасти торчит...
А котик молниеносный
уже за сестрёнкой бежит.
Хоть жалко нам сереньких мышек,
природы закон — за котов.
Охотник! всё видит и слышит —
готовность один! Он таков!..
И вот в обстановке комфортной
взрастает мышанистый “ас”.
Решаем бесповоротно —
пускай остаётся у нас...
— Да, котиков много.
И что же?..
— Кормить их?..
Да нет, не страшит...
Стал серенький кот нам дороже
и нами всерьёз дорожит.
Понятно, не мышки виною
любви моей стали. Но тот
секрет лишь котёнку открою,
да он и без слов всё поймет.
И знак пониманья не ложен —
на спинке уснёт просто так.
Кошачий сей факт непреложен —
доверия высшего знак...
Подрос Ливерпуль, но всё также —
со стороны поглядишь —
да, взрослый, и очень отважный,
и сильный... но всё же — малыш!
Пищит, словно мышка, голодный,
и ходит за мной по пятам,
и тычет свой носик холодный
мне в руку: что, если отдам
другому коту не объедки? —
и ляжет у миски пустой...
Житейские малые бедки
привычно решает со мной.
Нужна и взамен эскулапа —
скандалит кошачья братва —
нередко с пораненной лапой
до дома доскачет едва.
Котов-чужаков даже близко
не пустит он к нам на порог!
И лапкой из чьей-нибудь миски
проворно утащит кусок.
Никто из котов так не может,
он лапой, как ложкой, снуёт.
Сомненья уже не тревожат —
от голода он не умрёт!..
Конечно, волнений немало.
Надолго уходит гулять.
Нередко вернётся усталый —
наверное, дикая рать
напала внезапно и лихо.
Порой все глаза проглядишь...
А вечность баюкает тихо...
Он взрослый.
Но вечный малыш...
Рисунок автора
|
