ты исчезаешь. полон суеты, ворочается мир над головами. мы были заклинатели беды, на свете всё определялось нами.
распахнуто окно. кровавый след, как нить судьбы, от твоего затылка растёкся — второсортное кино. дешёвый номер на арене цирка, неправда, шутка. только — не спасти, не отмотать потерянное время. тебя приедут забирать к шести, но всё равно я не смогу поверить. я не смогу — твой грубоватый смех и тёплые шершавые ладони... у нас обычно отбирают тех, кого потом нам всё больнее помнить.
и я с тобой застыну в этом дне, я буду проживать его по кругу. мой брат, мой друг пропал в холодном сне. ты стал ничем, одной десятой звука от имени, которое носил. ты стал пустым, невидимым, как воздух.
и я тебя, конечно же, простил.
и я простил тебе твою свободу оставить и предать. уйти навек. и больше не любить и не смеяться. мы — жалкие, нелепые паяцы, сплетённые из радостей и бед, должны были весь путь проделать вместе. должны были — ты предпочёл сбежать. остановилось, помертвело сердце.
я начинаю заново дышать.
я многое бы отдал за возможность поговорить, услышать, объяснить — и отпустить, тебя оставить в прошлом, как память, как связующую нить в страну, куда не суждено вернуться. под веками осколком витража белеют губы — им не улыбнуться.
и больше тебе некуда бежать.
ты исчезаешь. если бы спросил:
— ты счастлив?
— да. я жив, по крайней мере.
я начинаю не сходить с ума — и не искать тебя за каждой дверью. так отступает самый тёмный час. и есть она — я ей, надеюсь, нужен.
она прошепчет нежное: «веснушкин»,
и я рождаюсь, словно в первый раз.
*стихотворение к моей же повести «Кривая линия» |
