William Shakespeare Sonnet 147
Original text:
My love is as a fever, longing still
For that which longer nurseth the disease,
Feeding on that which doth preserve the ill,
Th’uncertain sickly appetite to please.
My reason, the physician to my love,
Angry that his prescriptions are not kept,
Hath left me, and I, desperate, now approve
Desire is death, which physic did except.
Past cure I am, now reason is past care,
And frantic mad with evermore unrest;
My thoughts and my discourse as madmen's are,
At random from the truth vainly expressed:
For I have sworn thee fair, and thought thee bright,
Who art as black as hell, as dark as night.
Подстрочный перевод Александра Шаракшанэ:
Моя любовь - как лихорадка, которая все время жаждет
того, что еще больше вскармливает болезнь,
питаясь тем, что сохраняет недуг,
чтобы удовлетворить непостоянный, болезненный аппетит.
Мой рассудок - врач, лечивший меня от любви, -
разгневанный тем, что я не выполнял его рецептов,
покинул меня, и теперь я в отчаянье убеждаюсь на опыте,
что страсть, которую отвергает медицина, - это смерть.
Мне уже не излечиться теперь, когда рассудок от меня отказался;
я в лихорадочном безумии от вечного смятения,
мои мысли и речь - как у безумца,
они далеки от истины и говорятся без толку.
Так, я клялся что ты белокура, прекрасна, добра и думал, что ты светла,
а ты черна, как ад, темна, как ночь.
Перевод:
Дурманным зельем страсти обмани –
Избавь от боли яви, как от скверны.
Все те, кто любит, – счастливы: они,
Помешанные, слепо легковерны.
Врача – рассудок трезвый – отрави,
Чтоб я не смог с безумством чувства сладить.
Пусть яд твоей смеющейся любви
Течёт во мне, горяч, хмелён и сладок...
Рабом галерным в морочном плену
Свой разум-меч вложу с улыбкой в ножны.
...Я сам себя, забывшись, обману...
В ином – познать блаженство невозможно!
Я чар твоих не в силах превозмочь:
В них светел лик, душа – черна, как ночь. |
У меня тоже есть.
С вашего позволения:
Неизлечимой хворью болен я.
Любовью называется она.
Отравленного требует питья,
и я отраву эту пью до дна.
Пытался разум-лекарь хворь лечить,
но где там… И ушёл рассудок мой.
Лишь смерть смогла б с любовью разлучить.
Жизнь без неё казалась мне тюрьмой.
Теперь я медленно схожу с ума.
Душевного покоя больше нет.
Хотя я знаю, что любовь – чума,
несу в словах своих безумный бред.
Я клялся: ты, как юная весна!
Но ты черна, как ад, как ночь темна.