— Посылаю тебе, Постум, эти книги. Что в столице? Мягко стелют? Спать не жёстко? Как там Цезарь? Чем он занят? Всё интриги? Всё интриги, вероятно, да обжорство. Я сижу в своём саду, горит светильник. Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. Вместо слабых мира этого и сильных — лишь согласное гуденье насекомых. — Пусть и вправду, Постум, курица не птица, но с куриными мозгами хватишь горя. Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря. И от Цезаря далёко, и от вьюги. Лебезить не нужно, трусить, торопиться. Говоришь, что все наместники — ворюги? Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
—
(Иосиф Бродский. Из Марциала. Письма римскому другу)
хочу – не хочу, люблю – не люблю
Я не хочу быть втянутой в дискуссии, -
мне пыл полемики
набил давно оскомину,
хочу расслабить мускулы и гусеницей
оцепенеть
в незримом тёплом коконе.
И, телепаясь в эктоплазме мегаразума,
отращивать
изысканные крылышки…
Я не хочу булыжников за пазухой –
хочу добром,
а не убойной силушкой.
Я не люблю ни гнилости, ни сырости,
ни торжества нешуточного ужаса, -
боюсь возмездия
в его неотвратимости,
что карой за грехи мои обрушится.
Я не хочу быть санитаром в "кащенко",
и не желаю слыть звездой
телеэкрана я, -
хочу походкой лунною скользящею
шагать по берегу лазурному,
песчаному…
Хочу туда, где лес сверкает золотом,
где речки протекают говорливые, -
под небом жить кровавым и расколотым
я не хочу.
Я – тварь миролюбивая.
Хочу учиться обязательной терпимости,
ведь нам немало от рождения доверено.
Зияет вмятина внутри?
Немедля выровнять!
тогда и радости отвалится немерено.
Тревожат душу мне журавушки пугливые –
"курлы́ки" слушаю с восторгом,
зачарованно…
Люблю вкушать изыски с черносливами, -
их называют "комплименты"
от шеф-повара.
Дале́че мне и до Изольд, и до Ассоль,
но фору дам завистницам в бомонде –
лишь угнетает
незаслуженная боль,
когда прибыток геше́фтма́хер сбо́ндит…
Мне в общем всё равно,
кто правит бал, -
отвратно, если обездоленных клюют,
и если пляски на погосте –
карнавал!
Вот это — точно никогда не полюблю.
