Wenn dich ein Weib verraten hat,
So liebe flink eine Andre;
Noch besser wär es, du ließest die Stadt –
Schnüre den Ranzen und wandre!
Du findest bald einen blauen See,
Umringt von Trauerweiden;
Hier weinst du aus dein kleines Weh
Und deine engen Leiden.
Wenn du den steilen Berg ersteigst,
Wirst du beträchtlich ächzen;
Doch wenn du den felsigen Gipfel erreichst,
Hörst du die Adler krächzen.
Dort wirst du selbst ein Adler fast,
Du bist wie neugeboren,
Du fühlst dich frei, du fühlst: du hast
Dort unten nicht viel verloren.
Странствуй!
Коль женщиной ты предан был –
утешься поскорей с другой
иль собери остатки сил,
и прочь от жизни городской!
Бродя близ голубых озёр,
ты горе выплачешь своё
и позабудешь про позор,
и сразу прекратишь нытьё.
Преодолев подъём крутой
могучей каменной скалы,
ты, встав над горною грядой,
увидишь, как парят орлы
и клёкот их услышишь ты.
И, молча уронив слезу,
поймёшь ты, что сбылись мечты;
а всё плохое там, внизу!
Ein Fichtenbaum
Ein Fichtenbaum steht einsam
Im Norden auf kahler Höh';
Ihn schläfert; mit weißer Decke
Umhüllen ihn Eis und Schnee.
Er träumt von einer Palme,
Die, fern im Morgenland,
Einsam und schweigend trauert
Auf brennender Felsenwand.
Кедр
На севере далёком
кедр дремлет на холме.
Бедняге одиноко
в снегу и в полутьме.
Во сне он видит пальму
на солнечной земле.
Одна стоит печально
на пламенной скале.
* * *
In stiller, wehmuthweicher Abendstunde,
Umklingen mich die längst verscholl’nen Lieder,
Und Thränen rollen von der Wange nieder,
Und Blut entquillt der alten Herzenswunde.
Und wie in eines Zauberspiegels Grunde
Seh’ ich das Bildniß meiner Liebsten wieder;
Sie sitzt am Arbeitstisch’, im rothen Mieder,
Und Stille herrscht in ihrer heilgen Runde.
Doch plötzlich springt sie auf vom Stuhl und schneidet
Von ihrem Haupt die schönste aller Locken,
Und giebt sie mir, – vor Freud bin ich erschrocken!
Mephisto hat die Freude mir verleidet.
Er spann ein festes Seil von jenen Haaren,
Und schleift mich dran herum seit vielen Jahren.
* * *
В вечерний час, задумчиво-молчальный,
когда ко мне приходят песни-грёзы,
я плакал… По щекам стекали слёзы,
и было на душе моей печально.
Внезапно, будто в зеркале чудесном
любимой образ я увидел из былого…
Она одна, не говорит ни слова
в общенье с мёртвой тишиною тесном.
Вскочив со стула, вдруг она срезает
свой чудный локон – длинный и пушистый –
и дарит мне! Я в шоке, но Мефисто
из тех волос верёвку свил для смеху
(на дьявольскую глупую потеху)
и много лет меня на ней таскает.
* * *
Der Brief, den du geschrieben,
Er macht mich gar nicht bang;
Du willst mich nicht mehr lieben,
Aber dein Brief ist lang.
Zwölf Seiten, eng und zierlich!
Ein kleines Manuscript!
Man schreibt nicht so ausführlich
Wenn man den Abschied giebt.
* * *
В письме ты написала,
что больше не моя.
А мне и горя мало –
не испугался я,
а только удивился:
двенадцать же страниц!
И почерк, как у самых
прилежных учениц.
* * *
Mit dummen Mädchen, hab ich gedacht,
Nichts ist mit dummen anzufangen;
Doch als ich mich an die klugen gemacht,
Da ist es mir noch schlimmer ergangen.
Die klugen waren mir viel zu klug,
Ihr Fragen machte mich ungeduldig,
Und wenn ich selber das Wichtigste frug,
Da blieben sie lachend die Antwort schuldig.
* * *
Мне с глупыми девчонками водиться
не хочется, и знайте почему:
ответов на вопросы не добиться.
Что ляпнули они – я не пойму.
И с умными в общении проблемы:
любой вопрос их для меня тупик.
А сам спрошу на непростую тему –
то засмеют меня буквально вмиг.
Dämmernd liegt der Sommerabend
Dämmernd liegt der Sommerabend
ueber Wald und gruenen Wiesen;
Goldner Mond im blauen Himmel
Strahlt herunter, duftig labend.
An dem Bache zirpt die Grille,
Und es regt sich in dem Wasser,
Und der Wandrer hoert ein Plaetschern
Und ein Atmen in der Stille.
Dorten, an dem Bach alleine,
Badet sich die schoene Elfe;
Arm und Nacken, weiss und lieblich,
Schimmern in dem Mondenscheine.
Вот уже и летний вечер
Вот уже и летний вечер.
Лес. Зелёная поляна
и луны на небосклоне
ласковый спокойный свет.
Над ручьём сверчков трещанье;
чьё-то ровное дыханье
слышно страннику-бродяге
в неподвижной тишине.
Там, в ручье лесная Фея
с телом девственно прекрасным!
Плеск воды от рук движений
под сияющей луной.
Чувство меры и деликатность образованного человека, воспринимающего мир с легкой ухмылкой, зная о нем нечто такое, что известно только ему одному.
Любопытно.
Стихи поражают желанием с вами говорить.
Про кедр вспомнил свое, наивное.
Стоит кедр одинокий
на северном холме,
Окутал снег глубокий,
чтоб спал и не шумел.
И снилась ему пальма
в восточной стороне,
Угрюма и печальна
в горящей тишине.
Почитайте ещё переводы, если есть время и желание. У меня их довольно много. Есть и эквиритмические переводы любимых песен. Вот это самое трудно - эквиритмика. Но зато интересное.
О переводе "Ein Fichtenbaum" есть интересная статья Игоря Белавина "О знаменитом переводе Из Гейне Михаила Лермонтова" с приложением его собственного варианта, звучащего довольно непривычно:
"...Не буквальная имитация авторского ритма и звукописи, но использование смены размеров, включение сниженного стиля речи – вот путь к современному прочтению гейневского шедевра. Остается предложить читателю в качестве иллюстративного материала к этой статье новый перевод «Ein Fichtenbaum…». Не будем утверждать, что он совершеннее прежних интерпретаций и, более того, призван заменить в сознании современного читателя стихотворение Лермонтова. Однако пародийно-сниженная трактовка расхожих романтических образов – базовый элемент концепции Гейне, и пренебрегать этим элементом ни в коем случае нельзя. Именно ирония создает ту необходимую глубину, которая нужна многослойному поэтическому ландшафту, заключенному в этом, как нам кажется, все еще не до конца разгаданном культурном феномене. Вот сделанный в соответствии с изложенной выше концепцией новый перевод этого поистине эпохального немецкого текста:
Под белым плащом стоит бобылём
хвойное дерево,
и грезит на Севере,
где льды да снега кругом,
о пальме, южной и пылкой,
что на Святой земле
грустит такой же бобылкой
на выжженной солнцем скале."
Благодарю вас, Владимир, за интереснейший комментарий.
Перевод И.Белавина мне показался чуть более ироничным, чем требовалось. Простенькое на первый взгляд стихотворение он наполнил своими образами (бобыль, бобылка) и Святую землю зачем-то "приплёл". Да и хвойное дерево (ср.р.) не очень совмещается с бобылём (м.р.).
Да и ритм "гуляет по буфету". Но всё равно интересно. И такие переводы должны, наверное, быть.
Спасибо за информацию!
Мне вариант Лермонтова, если честно, не понравился, хотя его стихотворение знаю с детства. Там больше Михаила Юрьевича, чем Генриха. Да и другие переводы тоже не очень, имхо. Решил попробовать сделать свой, не слишком отклоняясь от оригинала. И, как мне кажется, это стихотворение Гейне о неразделённой любви.
У Лермонтова больше похоже на поиск "родственной души".
Ну да, иногда это совпадает с любовью, но чаще - с дружбой.
Мне там любви не показалось, поскольку в русском языке сосна и пальма - обе женского рода. А кедр - ОН)))
Просто вспомнилось. Обозначает мой дилетантизм. Я изучала немецкий в школе и, соответственно, в универе, но без языковой практики трудно удержать его в голове. А несколько лет назад мне довелось интервьюировать немецких журналистов, они приехали в Россию снимать фильм. К стыду своему, говорила с ними через переводчика, потому что в голову лезли только какие-то глупости типа "Дас ист фантастиш" и "Хенде хох".
Это самоирония была
Любопытно.
Стихи поражают желанием с вами говорить.
Про кедр вспомнил свое, наивное.
Стоит кедр одинокий
на северном холме,
Окутал снег глубокий,
чтоб спал и не шумел.
И снилась ему пальма
в восточной стороне,
Угрюма и печальна
в горящей тишине.