Фламенко не танец, а целая жизнь, взлетают в экспрессии женские руки! Так в узел единый навечно сплелись: движение, грация, счастье и муки...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(Мари Полякова)
Огненный фламенко Райнера Рильке
Изящно-гибкая, как тонкая лучина, –
рукой зажжёшь её, и.… заструится пла́мень
извивом искр и сполохов глубинных,
и отблесками огненной лавины
вкруг озаряемой мерцаньем панорамы.
Неистовствует, словно жгучий жар,
как сладостный безудержный пожар!
И воспаляет всё вокруг одним лишь взором,
смеётся, кружится с горячечным задором,
все складки платья будто ды́бятся щетиной,
мельканьем рук, — их гибкостью змеиной.
Потом внезапно на мгновенье замерла,
как будто внутренне обуглилась дотла, –
победоносно обозре́в окре́ст себя,
она на землю рушится плашмя́…
И вдруг взрывается! как новый столп огня
под пальцев колко-режущий щелчок, –
и, бубенцом серебряным, звеня,
чеканит воздух раскалённый каблучок.
Rainer Maria Rilke. Spanische Tänzerin (оригинал)
Wie in der Hand ein Schwefelzündholz, weiß, eh es zur Flamme kommt, nach allen Seiten zuckende Zungen streckt -: beginnt im Kreis naher Beschauer hastig, hell und heiß ihr runder Tanz sich zuckend auszubreiten.
Und plötzlich ist er Flamme, ganz und gar. Mit einem: Blick entzündet sie ihr Haar und dreht auf einmal mit gewagter Kunst ihr ganzes Kleid in diese Feuershrunst, aus welcher sich, wie Schlangen die erschrecken, die nackten Arme wach und klappemd strecken.
Und dann: als würde ihr das Feuer knapp, nimmt sie es ganz zusamm und wirft es ab sehr herrisch, mit hochmütiger Gebärde und schaut: da liegt es rasend auf der Erde und flammt noch immer und ergiebt sich nicht — Doch sieghaft, sicher und mit einem süßen grüßenden Lächeln hebt sie ihr Gesicht und stampft es aus mit kleinen festen Füßen.
Послесловие:
Розалия и Рауль Рефри — ФЛАМЕНКО (2018)
Черубина де Габриак (Елизавета Дмитриева) Иерихонская роза
Lumen coeli, sancta rosa!
Иерихонская роза цветёт только раз,
но не все её видят цветенье:
её чудо открыто для набожных глаз,
для сердец, перешедших сомненье.
Когда сделал Господь человека Земли
сопричастником жизни всемирной,
эту розу волхвы в Вифлеем принесли
вместе с ладаном, златом и смирной.
С той поры в декабре, когда ночь зажжена
немерцающим светом Христовым,
распускается пламенным цветом она,
но молитвенным цветом — лиловым…
И с утра неотступная радость во мне:
если б чудо свершилось сегодня!
Если б сердце сгорело в нетленном огне
до конца, словно роза Господня!
(1910)
* Lumen coeli, sancta rosa! — Свет небес, святая роза! (лат.)
