Я - Женщина

Edna St. Vincent Millay

Sonnet XVI

I, being born a woman and distressed
By all the needs and notions of my kind,
Am urged by your propinquity to find
Your person fair, and feel a certain zest
To bear your body’s weight upon my breast:
So subtly is the fume of life designed,
To clarify the pulse and cloud the mind,
And leave me once again undone, possessed.
Think not for this, however, the poor treason
Of my stout blood against my staggering brain,
I shall remember you with love, or season
My scorn with pity, —let me make it plain:
I find this frenzy insufficient reason
For conversation when we meet again.

Сонет 16

Я - женщина... И оттого страдать
мне суждено... Так нам диктует пол.
Любовь к тебе лишь меньшее из зол,
но чувств не удаётся мне сдержать,

когда лежишь ты на моей груди,
и неподвластны пульс и разум мне,
когда без сил, когда всё в пелене,
когда не знаешь, что же впереди...

Не обольщайся же своей победой;
не торжествуй, что разум мой ослаб.
Когда уйду я - память исповедуй

о нашей встрече, мой невольный раб...
Но мой порыв - не повод для беседы
при случае, и не любви этап.

Love is Not All
(Sonnet XXX)

Love is not all: it is not meat nor drink
Nor slumber nor a roof against the rain;
Nor yet a floating spar to men that sink
And rise and sink and rise and sink again;
Love can not fill the thickened lung with breath,
Nor clean the blood, nor set the fractured bone;
Yet many a man is making friends with death
Even as I speak, for lack of love alone.
It well may be that in a difficult hour,
Pinned down by pain and moaning for release,
Or nagged by want past resolution’s power,
I might be driven to sell your love for peace,
Or trade the memory of this night for food.
It well may be. I do not think I would.

Любовь ещё не всё
(Сонет ХХХ)

Любовь – не всё: ни пища, ни вода,
ни крыша от дождя, ни крепкий сон;
и ни верёвка для пловца когда
то в море тонет, то всплывает он.

Любовь не может лёгким воздух дать;
очистить кровь от скверны, кость срастить.
Но кто-то смерть предпочитает ждать –
он просто без любви не хочет жить…

И очень может быть, что в трудный час,
когда придавит болью и тоской,
я позабуду о любви, о Вас
и обрету нерадостный покой…

И обменяю память на еду?
Но нет! Я лучше буду жить в аду.

Recuerdo

We were very tired, we were very merry—
We had gone back and forth all night on the ferry.
It was bare and bright, and smelled like a stable—
But we looked into a fire, we leaned across a table,
We lay on a hill-top underneath the moon;
And the whistles kept blowing, and the dawn came soon.

We were very tired, we were very merry—
We had gone back and forth all night on the ferry;
And you ate an apple, and I ate a pear,
From a dozen of each we had bought somewhere;
And the sky went wan, and the wind came cold,
And the sun rose dripping, a bucketful of gold.

We were very tired, we were very merry,
We had gone back and forth all night on the ferry.
We hailed, “Good morrow, mother!” to a shawl-covered head,
And bought a morning paper, which neither of us read;
And she wept, “God bless you!” for the apples and pears,
And we gave her all our money but our subway fares.

Воспоминание (исп.)

Нам весело было в ту ночь на пароме;
всё было чудесно (усталости кроме).
Был запах конюшни и было светло;
огонь там горел, и нам было тепло.
Лежали потом под луной на холме
и нам пароходы гудели во тьме.

Мы очень устали, но всё же смеялись;
туда и сюда на пароме катались.
Мы фруктов купили с собой по пути;
из яблок и груш был набор-ассорти.
Тут ветер холодный подул; рассвело…
И солнце янтарное вскоре взошло.

Всю ночь мы катались на старом пароме;
всё было прекрасно (усталости кроме).
Купили газету, не стали читать.
Старушка навстречу нам: – Здравствуйте, Мать!
Отдав ей все деньги и фруктов ведро,
оставили мелочь себе на метро.